Любовница ледяного дракона

Застывшему от ужаса Кейбу лезвие меча казалось вдвое больше человеческого роста. Рукоять, выгнутая наружу наподобие бараньих рогов, придавала мечу дьявольский вид. Рогатый Клинок, творение безумного колдуна Азрана Бедлама… истинное воплощение зла! Кейбу это было известно лучше, чем кому-либо другому, поскольку он приходился Азрану сыном.

— Твоя кровь принадлежит мне, — прошипел мучитель, поигрывая зловещей игрушкой Азрана. Он ловко подскочил к молодому магу, едва державшемуся на ногах от страха. Кейб метнулся прочь от высокой, закованной в доспехи фигуры, лихорадочно пытаясь вспомнить подходящее заклинание, чтобы выбраться из безжизненных просторов, именуемых Бесплодными Землями. Сколько длилась эта пытка, он сам не знал. Это было неважно. Но внезапно его недруг снова навис над ним.

Преследователь издевательски захохотал, свирепо вращая алыми глазами, — только их и было видно под черным шлемом в виде драконьей головы. В сверкающих глазах приплюснутой змеиной головы горела ненависть.

Это был Король-Дракон, один из тех, кто правил Драконьим царством, притом из числа самых знатных. Равных ему было не больше дюжины, и только одного этот Король называл своим господином.

Один-одинешенек и во власти Короля-Дракона…

Что-то вцепилось Кейбу в лодыжку, и он растянулся на спекшейся, твердой, как камень, земле. Его лицо запрокинулось к безжалостному солнцу, и на мгновение он ослеп. Когда через секунду в его глазах прояснилось, он смог разглядеть нового врага.

Рука. Огромная когтистая лапа, словно выросшая из земли. Она крепко сжимала его ногу.

Кейб изо всех сил пытался высвободиться из страшной клешни, на несколько секунд позабыв о другой, более страшной угрозе. Только когда огромная тень единственного на протяжении многих миль живого существа накрыла его, он вспомнил, но было уже поздно.

— Твоя кровь принадлежит мне, — удовлетворенно прошипел Король-Дракон. Он был такого же бледно-коричневого цвета, как высохшая земля, и Кейб не верил своим глазам.

Дьявольское оружие обрушилось — и вонзилось в землю в дюйме от молодого волшебника, ухитрившегося откатиться в сторону, несмотря на удерживавшую его лапу.

Теперь он видел длинную приплюснутую голову и узкие свирепые глаза того, кто держал его ногу. Больше всего это существо напоминало армадилло, броненосца — но таких огромных, с человека, армадилло не бывает. Существо зашипело и выпрямилось во весь рост, протягивая к нему вторую когтистую лапу.

— Может, мне следует позволить ему разорвать тебя на кусочки? — мягко спросил Король-Дракон. — Или ты предпочтешь поцелуй этого лезвия, Кейб Бедлам?

Кейб снова попытался вспомнить заклинание, но ничего не вышло. Что-то сковывало его ум, его силу. Он чувствовал себя беспомощным и безоружным. Но почему?

В его голове внезапно появился образ, полный ненависти и страха. Образ отца, Азрана. Кейб увидел его таким, как в последний раз, — привлекательным, с ухоженной бородой и четко разделенной линией волос, половина которых казалась серебряной, словно половина его головы уже умерла. Серебро было знаком, символом волшебства, и такая же отметина виднелась на волосах Кейба: широкая полоса, грозившая скоро поглотить цвет остальных волос.

— Ты не желаешь принадлежать мне, мой сын; поэтому ты припадежишь им. — Азран благодушно улыбнулся — улыбкой сумасшедшего.

Чудище, вставшее во весь рост, словно ожидало этого приказа: оно овладело запястьями Кейба, несмотря на его отчаянное сопротивление.

Он слышал сопение Короля, и снова на секунду солнце заслонила закованная в доспехи фигура. Повелитель Драконов прошипел, занеся меч для смертельного удара:

— С твоей смертью в мои владения вернется жизнь!..

Кейб недоверчиво потряс головой. Он знал, кто из Королей-Драконов навис над ним, — но это было совершенно невозможно.

— Ты же мертв!..

Бурый Дракон, хозяин Бесплодных Земель, расхохотался — и вонзил рогатую сталь в грудь Кейба…

— А-а-а!

Кейб стряхнул с себя наваждение — и уткнулся взглядом в узкие змеиные глаза дракона. Он снова истошно завопил. Дракон отскочил, повернулся и кинулся удирать так быстро, как только позволяли четыре куцые лапки.

При ярком свете, лившемся со всех сторон, Кейб успел заметить только отблеск зеленого чешуйчатого хвоста, исчезнувшего в полуотворенной двери. Чья-то рука сжала его запястье. Кейб в третий раз захлебнулся криком.

Гвен склонилась над ним, свесив копну огненно-рыжих волос, пока не тронутых серебром. Ее глаза всегда тепло светились для него, даже в полной темноте. Кейб рассеянно подумал, как ей удается всегда быть такой прекрасной. Наверняка ее волшебство тут ни при чем, хоть она по-своему сильнее и наверняка искусней.

— Это из последнего выводка, Кейб. Бедняжка, наверное, просто заблудился.

Гвен передвинулась к изголовью, и Кейб заметил, что на ней платье цвета лесной зелени. Янтарная Леди, как ее называли многие по старой памяти, могла бы зваться Зеленой Леди, или Госпожой Леса, так сильна была ее любовь к природе и этому цвету.