Любовница ледяного дракона

Тома гадал, что могло случиться за месяцы после его бегства с поля боя, после схватки с проклятыми волшебниками Бедламами. Воспоминание о Бедламах, Азране и Кейбе, укрепило решимость дракона. Он знал, что Кейб выиграл схватку и Короли-Драконы отступили. Черный Дракон уполз в свои владения, Лохивар, и с тех пор Серая Мгла, заливавшая эти земли, сильно истончилась, и даже стали поговаривать, что наступило время для окончательного наступления на этого Короля-отшельника.

Слуга нацелил посох на неподвижно застывшего снежного бегемота. Конец посоха указывал туда, где, по предположениям Томы, находилась голова чудища.

Чудовище погрузилось в снег и лед. Лошади, которых едва удавалось удержать на месте, снова отпрянули и запаниковали. Герцогу пришлось начертить в воздухе заклинание, чтобы лошади успокоились.

Повернувшись к гостям, слуга Ледяного Дракона указал на спутника Томы:

— А он? Он тоже желает увидеть моего господина?

— Он не желает ничего, — отрезал Тома, подтягивая к себе лошадь спутника. Он протянул руку и сбросил с его головы капюшон, чтобы можно было увидеть лицо. — Его разум спит слишком крепко, чтобы пожелать от твоего хозяина хоть самой малости. И все же он остается повелителем и сеньором твоего господина, Королем Королей, и с ним должно обходиться как с Королем Королей и лечить его… Это долг твоего господина!

Похожий на Тома ростом и цветом, Золотой Дракон бессмысленно уставился вдаль. Струйка слюны бежала из левого уголка его рта, раздвоенный язык то показывался наружу, то прятался. Он не пожелал — а может, не смог — принять обычный драконий облик, потому и Тома оставался в обличье воина. Они казались двумя рыцарями в доспехах со шлемами в виде драконьих голов, из прорезей которых смотрели налитые кровью глаза. Давным-давно их предки умели принимать и другие формы. Но долгое общение с людьми и очевидное преимущество гуманоидной формы сделали этот второй облик для любого дракона чем-то настолько же привычным с рождения, как дыхание.

Слуга Ледяного Дракона отвесил довольно небрежный поклон, не столько выражая почтение монаршей особе, сколько насмехаясь. Тома громко зашипел:

— Ну? Мы можем идти? Или прикажешь разбить лагерь и ждать здесь весны? — Весна давно не приходила в Северные Пустоши; с тех пор как начали править Короли-Драконы, землю здесь укрывала вечная снежная пелена.

Слуга шагнул в сторону и указал посохом в сторону гор, через которые перебрались путники.

— Моему господину известно, что вы здесь. Он приближается, чтобы встретить вас. — Кажется, последнее обстоятельство произвело на слугу некоторое впечатление. — Он не выходил на поверхность со времени возвращения с последнего Совета Королей.

Поверхность?..

Снова налетел снежный вихрь, тоскливый свист ветра сменился оглушительным воем, и, прежде чем Тома успел снова накинуть капюшон на голову отца, началась метель. Холод, и без того опасный для огненных драконов, грозил заморозить их насмерть. Сквозь снежную пелену ничего не было видно, и только благодаря веревке Тома догадывался, что конь отца все еще рядом.

Нечто очень большое появилось впереди. Тома укрепил заклинание, наложенное на лошадей.

— Ма-а-аи поздравления, герцог Тома, доблестно позаботившийся о моем брате, его величестве Короле Королей. Мой дом вс-с-сегда открыт для вас.

Ветер немного утих — ровно настолько, чтобы огненный дракон мог разглядеть хозяина Северных Пустошей. И снова его ожидало потрясение.

Ледяной Дракон навис над ними, широко расправив крылья, распахнув огромную пасть. Он был чудовищно велик — намного больше Золотого. И потом, это был не тот Ледяной Дракон, что в последний раз приезжал с визитом к Королю Королей перед наступлением всеобщего хаоса. Повелитель Северных Пустошей выглядел куда более устрашающе, чем любой из его служителей. Невероятно худой, так что сквозь кожу проступали ребра, он казался призраком, восставшим из царства мертвых. Даже в его глазах, не то мертвенно-белых, не то бледно-голубых, было нечто, говорившее, что к жизни в этих краях следует подходить с другими мерками. Его голова была длинной и плоской, из огромной пасти вылетали облачка морозного воздуха.

Очевидно, за последнее время здесь произошли серьезные перемены. Перед герцогом Томой был не тот дракон, которого он ожидал увидеть, и совершенно не тот, кого бы ему хотелось видеть.

Но отступать назад было поздно, да он и не смог бы этого сделать, даже если бы захотел. Ледяной был единственной надеждой Томы на возвращение трона отцу — а значит, потом и себе. Вопрос был в том, насколько схожи окажутся цели Томы и Ледяного Дракона.

Закованный в ледяные доспехи левиафан с треском расправил крылья и улыбнулся — так, как драконы улыбаются только близким родственникам. Но за этой улыбкой не было никаких чувств. Никаких.

— Я давно жду вас, — равнодушно уронил Ледяной Дракон.

2