Любовница Леонарда[СИ]

— Извини, что беспокою так поздно, — начала она сбивчивой скороговоркой. — Но тут такое дело… Сейчас у меня Люба Матюк… Она очень хочет выйти за тебя замуж, но боится признаться, что из-за проблем по женской части, которые были у нее пять лет назад, вряд ли сможет теперь иметь детей… Что? Откуда?.. Ага! Ага! И что мне сказать Любке?.. Жорка, ты золотой человек! Я тебе за это подарю машину! Сейчас же отсчитаю деньги, у меня найдется нужная сумма, и вручу Любке. А вы завтра поедете в область и выберите себе подходящий автомобиль. Это будет моим свадебным подарком. Хата ведь, как я понимаю, тебе теперь не нужна, у Любки шикарные хоромы…

Бросив трубку на рычаг аппарата, Архелия плюхнулась на диван и рассмеялась. Секретарша смотрела на нее с тревожным ожиданием.

— Люба, Жадан, оказывается, прекрасно осведомлен о твоих женских проблемах! Ему о них давным-давно рассказала Клавдия Васильевна. Но это его не волнует. Говорит, что ребенка можно и в детдоме взять…

Гостья, услышав эти слова, вмиг расцвела.

— Лия, я счастлива! — она обхватила хозяйку за плечи, крепко прижала к себе и вдруг расплакалась. — Спасибо тебе, большое спасибо!

Сидели они долго. Пили вино и болтали.

Только перед рассветом Любка побежала домой немного вздремнуть перед дорогой — ее и Жорку ждала поездка в областной центр.

Архелия тоже прилегла. Но уснуть не успела. В дом вихрем влетел Микола и с порога стал осыпать ее бранью:

— Будь ты проклята! Ведьма! Гадина! Убийца!

Он гневно сжимал трясущиеся кулаки, метался по гостиной и пинал ногами все, что попадалось ему на пути. На пол полетели хрустальная ваза, телевизор, ноутбук.

Никогда прежде девушка не видела Грицая в такой ярости.

— Колька, зачем ты все крошишь? — испуганно закричала она, вскакивая с дивана.

— Дрянь! Мерзавка! — вопил он, как сумасшедший, и брызгал слюной. — Из-за тебя я бросил жену и сына! Из-за тебя Дианка погубила нашего еще не родившегося ребенка! Вчера она ездила в больницу и сделала аборт. Мне только что рассказала об этом мать. Я ненавижу тебя! Ненавижу!

— Колька, что ты говоришь? — Архелия в отчаянии ломала руки. — Разве я одна виновата в том, что случилось? Ты же сам бросил свою жену!

— Заткнись, дрянь! — взревел парень и, подскочив к любовнице, ударил ее кулаком в лицо.

Едва устояв на ногах, задыхалась от жгучей обиды и боли, она метнулась к окну, прижалась спиной к подоконнику и выставила вперед руки:

— Не подходи! Уйди от меня!

— Проклятая! Проклятая! — Микола бешено вращал зенками и люто потрясал кулаками. Казалось, он готов разорвать девушку на куски.

— Я проклятая, да? Проклятая? — заплакала она, безвольно опустив руки. — Тогда зачем ты пришел ко мне?

Грицай зарычал, как зверь, бросился к ней, сгреб за волосы и дважды с силой ударил головой о стену.

Архелия обмякла и, выскользнув из его рук, стала оседать на пол.

— Убью! Убью, ведьма! — захрипел парень и занес кулак для удара. Но вдруг его лицо исказила гримаса страдания, он глухо застонал, начал пятиться. — Лия… Ты что? Лия! — прошептал побелевшими губами.

Оказавшись посреди гостиной, натолкнулся на журнальный столик. Хотел отшвырнуть его в сторону ногой, но упал и растянулся на полу, больно ударившись спиной об опрокинутый телевизор. Тут же встал на четвереньки и, хватая ртом воздух, как астматик, пополз к девушке.

— Лия! Лия! — он тормошил ее за плечи, заглядывал в остекленевшие глаза, целовал мокрые от слез щеки и окровавленный рот.

Потом в ужасе отпрянул, забился в угол гостиной. Но уже через секунду снова пополз к Архелии. На полпути остановился, упал головой на пол и издал пронзительный, нечеловеческий вопль ужаса:

— А-а-а-а!

Трясущийся, мертвенно-бледный Грицай несколько минут стоял на карачках, вытаращив безумные глаза на лежавшую у окна скрюченную девушку. Из его открытого рта обильно текла пенистая слюна и скапывала на палас.

Пошатываясь, Микола поднялся во весь рост достал из кармана куртки мобильный телефон. Подержал в вытянутой руке и, постанывая, принялся горячечно тыкать в него пальцами — набирать какой-то номер. Несколько раз сбивался и набирал снова и снова. Наконец, кто-то ответил. Парень поднес телефон к губам и произнес срывающимся, полным отчаяния и безысходности голосом:

— Мама, мамочка… Лия умерла… Я убил… — и упал на колени, выронив "мобильник" на пол.

В этот момент кто-то тронул Миколу за плечо. Он медленно повернулся и увидел за спиной тщедушного старичка в темной косоворотке и стареньких черных брюках, заправленных в стоптанные сапоги. Его лицо выражало участие и доброту.

— Натворил ты делов, милок, ох, натворил… Взял да и убил барышню… Как теперь собираешься жить дальше на белом свете?

Грицай судорожно дернулся, закрыл лицо руками и забился в рыданиях.

— Э, брат, тут слезами горю не поможешь! — тяжко вздохнул дедуля. И печально покачал головой. — Тут выход один — в петлю! Иначе, сам понимаешь, никак…

Неожиданно парень протяжно завыл, как волк, замерзающий в зимнем лесу. Но вскоре этот вой сменился мученическим стоном, а стон — еле внятным бормотанием:

— Как жить? Как жить на белом свете?