Любовница маркиза

– Может быть, тебе стоило вспомнить о своем долге шесть месяцев назад?

Полгода назад Рэйзеби увидел Элис в пьесе, где она играла вместе с Венецией. Тогда пьеса произвела в Лондоне настоящий фурор. Увлекшись Элис, Рэйзеби сделал ее своей любовницей. Для этого ему потребовалось всего несколько недель.

– Может быть, – ответил он.

Это признание причинило Элис жгучую боль.

Они смотрели друг на друга. Лицо Рэйзеби было мрачно. Она никогда не видела его таким серьезным.

– Не думаю, что тебе станет от этого легче, но мне очень жаль, Элис.

– Ты это уже говорил.

– Спасибо тебе за все.

Не отрывая глаз от лица Элис, Рэйзеби шагнул к ней и протянул руку, словно желая коснуться ее.

Она отскочила, глядя на эту сильную, покрытую легким загаром руку с длинными пальцами. Эта рука касалась ее губ, ласкала ее обнаженное тело, дотрагивалась до самых интимных его частей.

Элис подняла глаза, в них сверкала ярость.

Рэйзеби отвел взгляд, рука безвольно опустилась.

– Если тебе еще что-нибудь нужно…

– Ничего. Ты можешь идти, – с притворной холодностью отрезала Элис и отвернулась к окну, судорожно кутаясь в пеньюар.

Она слепо вглядывалась в улицу, залитую светом фонарей, молясь про себя только об одном – чтобы он скорее ушел.

Но Рэйзеби медлил.

Она слышала, как он подошел к ней. Он не коснулся ее, но Элис ощущала исходящее от него тепло.

– Элис… я надеюсь, что не… обидел тебя.

Она резко повернулась и взглянула ему в глаза, вызывающе вздернув подбородок:

– Обидел меня? Не льсти себе, Рэйзеби. Это было мило, но всему приходит конец.

Элис пожала плечами, старательно демонстрируя равнодушие, и прикусила губу, чтобы не разрыдаться.

В его глазах промелькнула боль.

– Что ж… – Он кивнул. – Прощай, Элис.

– Прощай, Рэйзеби.

Слова падали, как камни. Элис заставила себя улыбнуться и снова отвернулась к окну, словно надеясь увидеть там что-то более интересное.

Помедлив несколько секунд, Рэйзеби повернулся и зашагал к двери. Элис видела в темном оконном стекле его удаляющееся отражение и свое бледное, испуганное лицо.

Дверь спальни закрылась с едва слышным щелчком, но Элис показалось, что удар был оглушительным.

Она молча стояла, прислушиваясь к удаляющимся шагам и судорожно зажимая рот рукой, чтобы сдержать рыдания. Вот шаги раздались уже на лестнице, и пять минут спустя захлопнулась входная дверь. Только тогда Элис сползла на пол, задыхаясь от слез.

Остаток ночи она провела в маленьком кресле у камина, уставившись на огонь. Время от времени она подбрасывала уголь и смотрела на пляшущие языки пламени. Они пожирали черные куски дерева с неистовством, которое бушевало и в ней самой. В комнате было жарко, но Элис не замечала этого. Никакого тепла не хватит, чтобы согреть ее, изгнать холод из ее сердца, и напрасно она куталась в шерстяную шаль. Это шок, подумала она. И ярость. И еще ощущение, будто она выпила подряд десять чашек кофе. Даже если она ляжет в постель, ей не уснуть. Мысли мечутся в голове, она словно обезумела.

«Не смей плакать о нем!»

Но слезы лились сами собой. Их хватило бы на небольшой водопад, подумала Элис. Ей казалось, что на груди у нее покоится огромный валун, который вот-вот раздавит ее.

Это же всего лишь секс. Это всегда был только секс. Почему же теперь она чувствует себя такой униженной, почему ее сердце истекает кровью? Память услужливо воспроизводила слова Рэйзеби, не давая Элис возможности успокоиться.

Она глубоко вздохнула. Посмотрела на огонь. У нее бывали времена и похуже. Она вспомнила о своей семье, оставшейся в Ирландии, о том, как отправилась в Лондон, надеясь найти работу и помочь родным, о голоде и отчаянии, которые подстерегали ее тут. Она вспомнила, как играла роль мисс Руж в первоклассном борделе миссис Сильвер, старательно скрывая под маской свое лицо. Об этом почти никто не знал. Рэйзеби знал. Бог знает, зачем она ему рассказала. Теперь Элис жалела об этом.

Она перевела взгляд на постель, все еще смятую после ночи любви. В складках простыней сверкал бриллиантовый браслет, такой красивый и такой дорогой. Элис горько усмехнулась и покачала головой – какой же глупой она была.

«Никогда не показывай им, как сильно они тебя обидели. – Слова матери громом отдавались в ушах Элис. – Эти ублюдки не смогут забрать у тебя твою гордость, если ты сама им не позволишь. Смотри жизни в лицо, Элис, и всегда, слышишь, всегда улыбайся».

Элис не блистала особенным умом, но она была женщиной практичной, целеустремленной и не боялась тяжелой работы. И еще у нее была ее гордость, черт возьми.

Элис отвела взгляд от постели и, уставившись на золотистые язычки пламени, принялась строить планы.

Глава 4