Любовница на Рождество

– Сомневаюсь. – Она улыбнулась и ухватилась за второй сапог. – Хотя вы очень забавно выглядите в таком состоянии, я бы предпочла, чтобы пьянство не превратилось у вас в привычку.

– Никогда?

– Желательно.

– Даю слово. – Он понизил голос: – Могу рассказать вам секрет?

– Будьте так добры.

– Я не увлекаюсь спиртным. – Он самодовольно закивал. – Я умею не пьянеть.

– Да, я вижу. – Она изо всех сил старалась не смеяться. – Я вижу, как у вас это отлично получается.

– Спасибо. – Он нахмурился. – Вы считаете, что я ничего не стою?

– Стоите чего? – Она стянула с него второй сапог.

– Вас. Моей семьи. Всего. – Он вздохнул. – Я пытался. Последнее время хотя бы.

Она непонимающе на него смотрела. О чем он говорит?

– Вы, – твердым голосом произнесла она, – сэр Себастьян Хэдли-Эттуотер. У вас рыцарское звание, присвоенное вам королевой, которая, очевидно, сочла вас достойным его. Вами восхищаются читатели, а также все те женщины, которые по уши в вас влюблены.

– Я завидная партия.

– И эту партию ухватила я. – Она опустила его ногу.

– Я удачливый человек.

– Да, конечно.

– А вы – удачливая женщина.

Почему даже в таком состоянии он очарователен и неотразим? Для нее по крайней мере.

– Да, я удачливая.

– И знаете, у меня есть управляющий.

– Да, дорогой, я знаю.

– И лесник.

– Да, дорогой.

– И еще дом и жена.

Не время с ним не соглашаться.

– У вас действительно есть дом.

– Я изменился.

– Неужели?

– Я теперь ответственный человек. И уважаемый. Почти скучный.

Она засмеялась:

– Сомневаюсь, что вы когда-либо можете быть скучным.

– Мне это не нравится. – Он нахмурился. – И еще приличный. Мне это тоже не нравится. Вы мне скажете, если я вдруг стану скучным, и степенным, и чванливым, и занудным?

– Даю слово. – Она нагнулась и поцеловала его в лоб. Он тут же обхватил ее и попытался уложить на кровать. Но он был настолько пьян, что она без труда высвободилась из его рук.

– Спите, а утром мы все обсудим.

Он пристально на нее посмотрел.

– Вы любите меня, потому что я паршивая овца или несмотря на это?

– И за то и за другое.

– А, тогда… тогда это хорошо. Знаете, а я больше не паршивая овца. – Он перекатился на бок и пробормотал: – Я кое-чего стою.

Через минуту он уже спал.

Чарлз как-то объяснил ей, что даже лучшие из мужчин время от времени чем-нибудь злоупотребляют, когда жизнь кажется им невыносимой, трудной или они в чем-то не уверены. Или когда собираются друзья. Или, в случае Себастьяна, в компании братьев. Но до тех пор пока злоупотребление распространяется на еду или спиртное, а не на женщин, мужчин следует прощать. А Чарлз говорил, опираясь на собственный опыт.

Спящий Себастьян был похож на маленького мальчика, которому снятся засахаренные сливы. Спокойный и даже невинный, если не знать, какой он на самом деле. Она подумала, будут ли их дети выглядеть вот так же, и от этой мысли стало тепло на душе. Их дети. Себастьян потянулся, и иллюзия исчезла.

Но это не важно. Многие иллюзии исчезают. То, каким его видели окружающие – уверенным и даже высокомерным, – не соответствовало тому, каким он был в действительности. Ее собственные представления о независимости тоже всего лишь иллюзии, потому что свобода означает жизнь одной, без него. Лотте говорила, что жертву надо сопоставить с тем, что приобретаешь. Но может, на самом деле это вовсе не жертва – ведь сколько всего она приобретет взамен. Он сказал, что доверяет ей, и она тоже ему доверяет. Доверяет тому, что он любит ее такой, какая она есть. Доверяет настолько, что не станет требовать, чтобы она стала другой. Она доверяла ему всей душой.

Доверие – самый большой подарок, который они могли бы сделать друг другу. На Рождество и на всю жизнь.

Глава 20

Себастьян, стараясь не обращать внимания на сильную головную боль, незаметно вошел в столовую. Этим утром он был далеко не в лучшем состоянии, и последнее, чего бы он хотел, это привлекать внимание к своей особе.

Эдриан, Джеймс и Хью сидели в конце длинного стола и выглядели нисколько не лучше Себастьяна. Синклера не было видно – он скорее всего еще спит. Себастьян почему-то был уверен, что во вчерашней попойке виноват его американский друг. Ну может, не полностью, но частично.

Нельзя было считать случайностью то, что дамы сидели на противоположном конце стола, как можно дальше от мужчин. Себастьян был готов держать пари, что это по общему молчаливому согласию. Дамы оживленно обсуждали украшение дома: откуда начать, в какой комнате установить елку и сколько еще мелочей необходимо предусмотреть в этот последний день перед Рождеством. А мужчины едва ли произнесли хоть несколько слов. Обычно утренняя громкая болтовня действовала на нервы джентльменам, которые хотят спокойно съесть завтрак. Сегодня же эта трескотня особенно их раздражала.

Себастьян молча кивнул семье и поймал взгляд Вероники. Она сочувственно смотрела на него, но в глазах у нее промелькнула легкая смешинка. Она одновременно с ним подошла к буфету, где стояли подносы с разно-образной, ароматно пахнущей едой, передала ему тарелку и стала наполнять свою.