Любовница на заказ

— Рада служить, — добро заверила она, проводя тонкими ладонями по моим плечам и намыливая их ароматными пенами. — Наряд уже будет ждать вас сразу как я закончу, если будет нужно — останусь, чтобы помочь вам.

— Буду искренне благодарна, — кисло ответила я, понимая, что платье «нарядом» не назовут, и меня явно ждет что-то чрезмерно откровенное.

Все господа любили наряжать своих лирей в откровенные, или даже пошлые наряды. Это была особенная забава, радовать глаза слуг и ближайшей свиты, сладким телом желанной и красивой женщины, которую ни с кем не собираются делить. Только смотреть, пускать слюни, и запоминать мельчайшие детали одежды, стараясь разглядеть виднеющийся сосок или ложбинку между ягодиц.

Мои ожидания оправдались, но лишь частично.

Меня действительно ждал наряд, предназначенный исключительно для лирей, но как я не вглядывалась в перекрещивание полос ткани, не могла найти подвох. А он был. Я нутром чувствовала.

— Господин приказал вам распустить волосы, — бездушно отозвалась служанка, усаживая меня за туалетный столик с большим, невероятно чистым зеркалом.

Чем больше я осматривалась, тем сильнее убеждалась, что это место, что я первого взгляда приняла за зал, оказалось обычной спальней. Просторной, огромной, богатой, но все же спальней. Меня заинтересовала только дверь, приковывая взгляд к резным вензелям, покрашенным золотисто-бронзовой краской, мерцающей при свете огромной люстры под потолком, которую зажгли пока я была в ванной.

Тихия взяла со столика широкую щетку и аккуратно, я бы даже сказала бережно, причесала мои волосы, подсушивая их своей стихией огня, танцующей на пальцах.

— Ты магичка? — спросила из чистого любопытства.

Девушка мельком взглянула на меня через отражение в зеркале, и отрицательно мотнула головой.

— Нет, я стихийница, госпожа.

— Как это? — спросила, мгновенно вспомнив о сестре.

— Больно, — призналась Тихия, стараясь уйти от темы.

Почти все стихийники страдали от данного природой дара. Всегда существовало только два исхода событий: или стихия поглотит тебя, выжигая душу и тело до состояния пепельного комка, или ты ее переборешь, но сила будет каждый день напоминать о себе, обжигая беспощадно и жадно.

— Моя сестра была стихийником.

— Огонь? — поинтересовалась служанка, пальцами взбивая волосы у корней.

— Нет, воздух.

— Она смогла?.. — голос девушки дрогнул, осознавая, что ответов может быть только один, ведь я говорила о ней в прошедшем времени. — Простите, госпожа.

— Тебе не за что извиняться. Так сложилась судьба, — понимающе ответила я, вспоминая небесно-голубые глаза Золи.

Она была совсем девчонкой, когда дар дал о себе знать, заставляя нас всех проснуться ночью от невыносимого крика. Она сгорала от этой силы, каждую чертову секунду, и все знали — это надолго.

Дар силен, и он будет медленно убивать тело, чтобы убедится в его слабости и добить. Выжечь душу дотла, уничтожить сознание, превращая ребенка в груду истлевших костей.

Перед глазами вновь встали картины бесконечных склянок, эликсиров и порошков, способных заглушить боль, но таких дорогих. Таких бессовестно дорогих, что мы выбивались из последних сил, чтобы заработать ей на лекарства.

И мама взяла в долг.

У очень и очень могущественного человека, который не стал бы ждать с оплатой ежемесячного счета. Но денег у нас не было. И лекарства, на которые они ушли, не помогали. Золи умирала, сгорая от собственной силы, умоляя добить ее и больше не мучать.

Мы верили. До последнего верили, что освобождение придет, но тщетно.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Глава 7

Золи не стало. Долг неизмеримо рос, а мама отказывалась возвращаться в реальный мир, потихоньку сходя с ума от горя. Я молила ее, просила вернуться и взять себя в руки, но она только горько плакала, роняя слезы на желтую бумажку очередного счета.

У меня не было выхода, и я сделала то, что сделала, чтобы дать хотя бы ей возможность немного пожить. Собрав свои скудные пожитки, я пошла к тому, кто имел власть над моей измученной семьей и предложила себя, в уплату долга. Карат не был дураком, или бы не продержался так долго у власти за черную сторону города. Он не стал забирать меня себе в качестве развлечения, и предложил мне устраивающий всех вариант: я ухожу в послушницы лирей, а он получает все, что предложит за меня настоятельница.

И я согласилась.

Получив клеймо должницы в половину спины на десять лет, как гарантию для Карата, я стала одной из тех, кого продают каждый день, вверяя в богатые и щедрые руки господ.

Мне не хватило всего одного дня, чтобы уйти со спокойной душой, зная, что перед Каратом мой долг уплачен, и Ирма Терн не имеет к нему претензий, в связи с окончанием договора сроком на десять лет.

Уже завтра моя печать должна была исчезнуть, но теперь, когда долг перед королем города погашен и все остались при своем, кроме меня, конечно же, черные рисунки полос станут красными, навсегда впитываясь в кожу, и давая понять каждому: себе она не принадлежит.