Любовница №2358 (СИ)

— А где Шафия?

— Теперь я буду прислуживать тебе, муфади. Меня зовут Бахат.

Я кивнула:

— Да, я знаю.

Я умылась в маленькой ванной, благо, эти варвары знали, что такое водопровод. Бахат подала мне платье, помогла одеться. А я все время смотрела на ее руки и каждый раз замирала, видя увечье. Хотелось спросить прямо, но я не решалась. Так я ее только спугну.

Бахат вышла распорядиться о завтраке, и я ненадолго осталась в одиночестве. Смотрела через оконную решетку, и в которой раз видела одно и то же: лазурь чистейшего неба и клочок мощеного плиткой внутреннего двора. Канарейка и то видела больше за пределами своей тюрьмы.

Я не хотела завтракать. В горле стоял ком. Я была сыта духотой и невыносимыми пряными запахами, но завтрак сейчас был лучшим способом приблизиться к Бахат. Я села на тахту рядом с накрытым низким столиком и ждала, когда та нальет кофе в маленькую расписную чашку. Бахат отставила кофейник с тонким длинным носиком и встала поодаль, в нескольких шагах.

Я подняла голову:

— Будешь стоять и смотреть, как я ем?

Бахат не распознала слету ловушку в моих словах — я говорила вовсе не на тахве.

— Так положено, муфади.

Она ответила, но только теперь поняла, что попалась. И побледнела еще больше.

Я с трудом сдержала улыбку:

— Ведь ты из Альянса?

Она замялась, опустила голову, но тут же вздернула остренький подбородок:

— Не имеет значения, откуда я, муфади. Гораздо важнее — где я. На благословенной Всевышним земле.

— Значит, ты счастлива здесь?

— Я всем довольна.

Я пожала плечами, отхлебнула кофе и отставила чашку. Кофе в этой духоте — выше моих сил. Единственное, что я хотела — газировки со льдом. Не смотря ни на что. Даже жестокий урок не изменил моих вкусов.

— Меня зовут Мелисса. А тебя?

— Бахат, муфади.

— Так тебя назвали здесь. Но до этого ты носила другое имя.

— Другое имя принадлежит другому человеку. И я не хочу это вспоминать. Я жила в темноте.

— А сейчас?

— А сейчас я под защитой Всевышнего.

Я не могла понять, что это. Маска для того, чтобы выжить, или здесь ей впрямь так промыли мозги?

— Как ты оказалась здесь, Бахат?

— Всевышний указал путь. Но я была глупа, и не сразу сумела это понять.

Я открыто посмотрела в ее лицо:

— Ты, правда, веришь в то, что говоришь?

— Разве можно не верить в истину, муфади? Все приходит со временем. И ты тоже однажды поймешь, как глупа была прежде. И обретешь спокойствие, нимат альжана.

Вот теперь я поняла… Толстая Масабих подсунула мне проповедника. Неужели, впрямь надеется, что мои воззрения сможет изменить фанатик-ренегат? Как вообще во все это можно всерьез верить?

— Для чего Масабих-раиса прислала тебя сюда?

— Уважаемая Масабих-раиса считает, что я, как бывшая соотечественница, смогу лучше объяснить тебе наши порядки. Что ты охотнее прислушаешься ко мне.

Но я, все же, не верила Бахат. Казалось, она тараторит, как школьник, зазубривший урок. Будто в ее словах было мало понимания, мало искренности. Да ее там вовсе не было. Я видела закаменевшее лицо, стеклянные глаза. Лишь губы шевелились, как у синтетической куклы. Что они делали с ней? Ее прислали, как назидание. Думаю, Масабих заметила тогда в бане, как я смотрела на ее покалеченную руку.

Я все же не сдержалась:

— Что случилось с твоей рукой, Бахат?

Она напряглась и тут же спрятала руки за спину:

— Всевышний не только благословляет, но и наказывает. По вере и по поступкам. Это было нужным уроком, муфади.

Я не ожидала принципиально другого ответа. Может, потом. А, впрочем… неужели мне есть до этого дело? Я сама висела на волоске. Увериться в том, что со мной может произойти то же самое? Я и так уже верила в это.

— Почему ты называешь меня муфади? Что это значит?

— Фаворитка. Ты была в покоях господина. И эти комнаты всегда принадлежали только муфади.

Я шумно выдохнула, чувствуя, как все напряглось внутри:

— К счастью, я не муфади. И, надеюсь, никогда ею не стану.

Бахат посмотрела на меня, как на идиотку, но во взгляде промелькнуло что-то острое и колкое:

— Быть муфади — великая честь.

Я промолчала. Глупый бесполезный разговор. Если бы мне удалось встряхнуть эту замороженную куклу… Я не верила ей. Не верила стеклянным глазам, глупым фанатичным словам, полным фатализма. Она просто боится. Она сдалась.

Я вновь пристально посмотрела на Бахат, прямо в изуродованное лицо:

— Неужели ты не скучаешь о прошлой жизни? Неужели тебе не снится Альянс?

— Нет, муфади.

Ответ был таким поспешным, что не составляло труда распознать абсолютную ложь. Я будто чувствовала, как от Бахат исходит холодная колючая дрожь, сковывает воздух вокруг, как шоковая заморозка.

— И ты никогда не думала выбраться отсюда?

Теперь она медлила, отвела глаза и вновь спрятала руки за спиной, будто хотела скрыть улики:

— Это грех, муфади, голос шелестел едва слышно. — По воле Всевышнего я принадлежу эмиру Ашамун-Сиде. И ты тоже.

— Кому-то удалось сбежать отсюда? Добраться до посольства?

— Конечно, нет. — Она подняла голову: — Выбрось эти мысли, муфади. Прими свою судьбу, как приняла ее я. Нимат альжана.