Любовница отменяется, или Тренчкот

– Нуклеоцинкамин, – поправила я. – Нет, не надо вам к врачу. Вы действительно совсем мало контактировали. Ничего не будет.

Алла громко вздохнула – с явным облегчением.

– Ой, ну, спасибо, успокоили… Я уж в больницу собралась ложиться на обследование.

– Получается, теперь надо искать эту Ольгу, – расстроилась я.

– Как только ее увижу – обязательно передам ваш телефон, – пообещала добрая Аллочка.

– Ну да. А за это время бедняжка покроется багровыми струпьями, и у нее выпадут волосы.

– Правда?!

– Ну конечно. С титаном шутки плохи. А если я съезжу в вашу студию? Где она находится? Наверняка у руководства записаны телефоны всех родителей? – Конечно, мы же заполняли договор! Там все записано, и телефоны, и адреса! Только я не знаю Олиной фамилии. – Хотя бы скажите, как зовут ее дочку.

– Не знаю. Они не из нашей группы. Моей Ариадне пять, а им, наверное, поменьше. Ну, года три.

– Ладно, соображу. Возьму телефоны всех мам с именем Ольга. А там разберусь.

– Но я точно не пострадаю? Струпья, тотальное облысение?

– Нет, Аллочка, клянусь. У вас все будет хорошо.

А вот у меня – не очень.

Но вместо студии «Топ-топ-модель» я поехала к Нонне. Голос предпринимательницы звучал глухо:

– Давай ко мне. Прямо сейчас, – сказала она. – Сможешь?

По интонации я догадалась – сегодня мы вряд ли отправимся на мужской стриптиз или станем мерить наряды, подобранные для Нонны Глебом. У подруги случилось что-то серьезное. Когда человек с репутацией бронепоезда разговаривает таким тоном – дела плохи.

Преодолев заслон из консьержа и охранника, дежуривших в роскошном подъезде Нонниного дома, по мраморной лестнице я поднялась наверх.

– Она там, – шепотом сказала мне Надюша, кивая в сторону столовой.

На столе перед Нонной красовался набор алкоголика – водка и стаканы. Маленькие стаканчики, конечно, были не просты, обработаны в технике тиффани, с серебряными и золотыми краями. Я бы сильно удивилась, если б в доме бизнес-леди обнаружилась настоящая граненая тара.

Подруга метнула на меня взгляд, полный боли. Она плеснула в стакан из запотевшей бутылки и кивнула.

«Придется пить», – поняла я и сморщилась. Пить страшно не хотелось. Но ситуация диктовала правила.

– Роман проиграл «Колибри», – сумрачно сообщила Нонна. – Пей.

– Как? – нахмурилась я. – Не понимаю.

– Проиграл в карты.

– Да ну, брось. Как можно проиграть в карты «Колибри»?

Нонна усмехнулась. Ее усмешка вынесла приговор моему знанию жизни – надо полагать, к тридцати годам я так и не уяснила суть человеческих отношений.

И я не одинока!

– Нонна, тут какое-то недоразумение! Постой грустить! Все выяснится! Нет, ну скажи, как можно проиграть в карты магазин?!

– Двадцать.

– Что – двадцать?!

– Двадцать магазинов. Он проиграл всю сеть… Все мои двадцать «Колибри»!

– В карты?! Двадцать магазинов?!

– Угу.

Второй стакан я наполнила собственноручно. Потому что иначе поверить в слова Нонны, а тем более осознать масштаб трагедии, было невозможно.

– Роман проиграл в карты двадцать магазинов «Колибри». Всю твою сеть. Двадцать магазинов, – упрямо бубнила я, словно многократное повторение разъясняло суть дела.

Роман Алексеевич? В карты? Наш изумительный Роман, итальянский красавец, граф, джентльмен, чемпион по шахматам, метрдотель, кафельщик, директор по логистике, а затем – и финансовый директор… Он еще и в карты играет?!

Нет, я все равно ничего не понимаю!

– Роман пропал на двое суток, – горько произнесла Нонна. – Исчез. Испарился.

– И ты мне не сказала?

– Я решила, он просто меня бросил. Вдруг. Внезапно… – Нонна с трудом выдавливала из себя слова. – А он двое суток играл… Большая игра – двери на замке, у входа – вооруженная охрана. Крупные ставки, солидные игроки… И теперь все кончено. «Колибри» мне больше не принадлежат. Мои любимые магазинчики…

Нонна вздрогнула от судорожного всхлипа, но ее глаза оставались сухими.

– Но и Роману они тоже не принадлежат! Каким образом он проиграл чужую собственность?

– Юля! Он – финансовый директор. Он полгода – пока я наслаждалась ролью любимой женщины – фактически управлял сетью. У него право подписи любых документов. У него генеральная доверенность на ведение дел! Я сама наделила его этими полномочиями. Дура, какая дура!

Очевидно, Ноннины магазины стали нательным крестом – тем, что игрок снимает с шеи и ставит на кон в порыве отчаяния, уже не в силах отыграться. Роман Алексеевич бросил в пасть удачливых партнеров лакомый кусок. И разорил любимую женщину…

Любимую?

– И что? Он подписал какие-то бумаги?