Любовница отменяется, или Тренчкот

– Конечно! Моя сеть, моя драгоценная сеточка ушла за двадцатую часть стоимости. Я подсчитала… Приблизительно… Юля, наверняка все было подстроено. За Романом следили. А я и не знала, что он игрок. Он полгода держался, не прикасался к картам. Мы-то с тобой недоумевали – каким образом человек с его внешностью, интеллектом и образованием очутился в ресторане «Шанхай». Почему он работает метрдотелем, если способен свернуть горы? Вот, все объяснилось… Он игрок. И на какую бы вершину ни поднимался, всегда обязательно летел вниз, в пропасть. Заработанное спускал в карты, налаженные отношения – разрушал, репутацию – гробил… Приехав в наш город, решил начать с чистого листа… Добился невероятного успеха, сделал карьеру. Но без карт не продержался и года.

– Подожди. Но тебя-то он любит? Или его интересовали только деньги?

– Любит. Учитывая, какую боль он мне причинил, – горько усмехнулась Нонна. – А деньги… Как выяснилось, все это время Рома поджаривался на медленном огне. Через его руки ежедневно проходили громадные суммы. Для истинного игрока – это мука. Есть деньги – надо играть. Доверив Роме пост, я словно искушала его, подталкивала к обрыву. Он с головой окунулся в работу, он вкалывал как ненормальный…

– Да, я видела. Но списывала его рвение на исключительность натуры. Согласись, Роман Алексеевич – уникальный человек…

– И мужик классный. Но как выяснилось, все его достоинства уравновешены одной, но ужасной страстью. Он игрок. По сути – больной человек… Вот, он сорвался. Как дорого мне это обошлось!

Нонна уронила голову на руки и замерла.

– А сейчас… Где он? Сбежал? – Я дотронулась до плеча подруги.

– Да нет, – из укрытия пробормотала Нонна.

Следующие шесть стаканчиков мы выпили молча. У меня уже все плыло перед глазами.

– Так где же Роман? – повторила я вопрос.

– Там лежит, в спальне…

– Лежит?! – похолодела я, вмиг представив Настасью Филипповну, убитую купцом… как же его звали… В сериале «Идиот» эту роль исполнял актер Машков… А, Свидригайлов! Точно.

У меня сложные отношения с Достоевским.

И со Львом Толстым – тоже.

Зато я урегулировала мои отношения с Никитой.

Это самое главное!

– Ты убила Романа, – потрясенно прошептала я. Перед глазами мельтешили яркие огни, голову застилал туман. – Он там лежит мертвый…

Нонна подняла голову.

– Убила? Ну да. И оставила в спальне. Как Рогожин Настасью Филипповну.

Рогожин?

Точно, Рогожин.

Удивляюсь Нонниной эрудиции! Конечно же, Настасью Филипповну убил не Свидригайлов, а Рогожин.

Впрочем, какая разница?!

Похоже, мы с Нонной будем сидеть в одной камере.

Отлично!

Надо договориться, кто возьмет фен, а кто электрочайник…

– Нонна, ты такая обр… образованная. Читаешь Достоевского, – влюбленно сказала я подруге. Мне очень захотелось расцеловать ее, прижать к сердцу. Посмотрите, как мужественно она держится! Как скупа на эмоции! Почерневшее лицо матери, потерявшей ребенка… Да, «Колибри» были ее драгоценным ребенком…

Волевым усилием я сдержала слезы. Но они, подлые, тут же просочились через нос. Я шмыгнула.

– Читаешь. Ты умница! Ты – ге-ро-ниня. Гео… блин… героиня!

– Брось, – буркнула Нонна. – Ничего я не читаю, алфавит еще учу. Просто сериал смотрела. Давай-ка по одной.

– Угу, – кивнула я. – Хрошая уодка. Ни-и горькая, легкая.

Отличная, однако, вещь! После двух бутылок даже труп в спальне не представлялся особенной катастрофой. А у нас в спальне труп? Труп?! Серьезно?! Вот е-мое… Это ж так негламурно!.. А на фига Роман Нонночкины магазины проиграл?!!

По лицу внезапно потекли слезы. Через секунду я уже сотрясалась от рыданий, как Помпея в момент извержения вулкана.

– Юля! – изумленно уставилась на меня подруга.

– Романа жаль… – проныла я, едва ворочая языком. – Он был такой хор… оший… И кр… крсивый… И «Колибри» жаль… У меня ж там ско… скотинная… черт!.. дисконтная карточка!.. И тебя жаль…

– Ну, спасибо, хоть про меня не забыла, – крякнула Нонна и еще раз наполнила стаканы. Глаза у нее покраснели.

– Как же теперь… Зачем ты его убила?!

– Да живой он, живой! Валяется в спальне.

– Живой? – поразилась я. И даже немного протрезвела. – Валяется в спальне?! У него хватило наглости вернуться? Появиться у тебя перед глазами?!

– Да. Пришел. И во всем признался.

Я замолчала. Картина «Возвращение Романа Алексеевича, проигравшего сеть дискаунтеров» рисовалась воображением. Мрачные серо-синие тона, сумрачные тени. Крупно – глаза Романа, в них горечь и тоска и презрение к своему малодушию… Хотя вряд ли человек малодушный вернулся бы к Нонне – он просто бы испарился, исчез навсегда. Прийти обратно с повинной головой, предать себя суду оскорбленной женщины – для этого требуется изрядное мужество…