Любовница. По осколкам чувств (СИ)

Палец Данила медленно движется внутрь. Затем обратно. И я вижу, как его тело покрывается мурашками. Ему нравится то, что я делаю. Но он не остановится на достигнутом.

Нет…

Его рука цепляет мою ладонь и заставляет накрыть возбуждённый донельзя член. Показывает, как нужно двигаться и с какой скоростью, точно копируя толчки его пальца внутри меня. А в следующий момент Данил закрывает глаза, откидывая голову назад, и мягко давит мне рукой на плечо, вынуждая опустить перед ним на колени.

Лера

Подчиняюсь.

А затем в нерешительности замираю, смотря, как перед моим лицом подрагивает и покачивается огромный, перевитый венами ствол. Я в нерешительности дотрагиваюсь до него, веду пальчиками по всей длине и чуть сжимаю мошонку.

Замираю, отвожу взгляд. Дышу рвано, сходя с ума от болезненной тяжести внизу живота.

Господи Боже, я поплыла от одного его вида!

— Лера, — хрипит Шахов, и я неконтролируемо стискиваю бёдра, — давай, лизни его.

Сглатываю, выталкивая огонь из лёгких, но всё-таки делаю, как он велит. Дотрагиваясь кончиком языка до его раскалённой головки.

Почти теряю сознание от тугого спазма между ног. Тактильные ощущения добивают — он такой нежный, бархатный, но при этом стальной. Вкусовые рецепторы вопят от кайфа, улавливая идеальное соотношение солёного и сладкого. Мне нравится, чёрт возьми!

— Вот так, девочка, ещё давай… облизывай его… заглоти глубже… подними на меня глаза… ох, ты ж блядь, да!

Подчиняюсь ему беспрекословно. А сама почти умираю, когда ощущаю ослепительные всполохи в промежности. Меня начинает мелко трясти, и на глаза наворачиваются слёзы от слишком сильного напряжения.

Чёрт! Я тоже хочу!

— Глубже, Лера… вот так… соси… умница моя…

Его глаза неотрывно смотрят на меня. А я на него. Одна его рука упёрлась в стену душевой, вторая на контрасте тому, чем мы занимаемся, ласково очерчивает мою скулу.

— Одну руку с члена не убирай, второй прикоснись к себе…

Боже, да!

Делаю как он велит и горловой стон всё-таки вырывается из меня. Закатываю глаза от разматывающей внутренности эйфории. Я буквально на грани. И Данил тоже. Я чувствую под своими пальцами насколько стальным он стал. Я ощущаю языком его вибрации.

Всё это ужасно пошло. И я больше не хорошая девочка. Но мне уже плевать.

— М-м, детка… давай ещё…давай… руку не вздумай убирать, ласкай себя, — а в следующее мгновение Данил жёстко прихватил меня за шею и за волосы, удерживая максимально неподвижно, а затем стал на скорости вколачиваться в мой рот, пожирая меня алчным взглядом.

— Пизде-е-ец! — прошипел буквально через минуту, а затем дёрнул меня наверх, тут же врезаясь в меня жадным поцелуем и заливая мне весь живот спермой.

А я почти разревелась, не получив сладкого. Но ненадолго, потому что Шахов в одно движение припёр меня к стенке, подхватил ногу под коленку и поднял её выше, а затем в пару отрывистых толчков довёл до сокрушительного оргазма.

— У меня же там…, — вяло и запоздало пыталась я что-то пояснить, но меня тут же заткнули.

— Плевать, — а затем выдал на непонятном, — я, кажется, излечился от брезгливости.

И рассмеялся…

И только спустя час, когда голова моя прояснилась, а буря в груди улеглась, до меня наконец-то дошло, что всё-таки имел в виду Данил, говоря, что излечился. Мы как раз сидели на кухне и завтракали только что приготовленными мною сырниками со свежей малиной, как я чуть не поперхнулась, осенённая сложившимся в моей голове уродливым пазлом.

— Так ты меня не целовал раньше, потому что…, — договорить не получилось, ибо подбородок задрожал от обиды и грудь заходила ходуном, не выдерживая лавины из разрушительных эмоций.

— Лера, — ломанулся Шахов ко мне, когда увидел, что по моей щеке всё-таки поползла одинокая слезинка.

— Потому что брезговал? Тебе было противно меня целовать? Мерзко, да? — всхлипнула я, а затем прижала тыльную сторону ладони к губам, чтобы не разреветься.

— Нет, не так! — попытался он меня обнять, но я тут же ударила его по рукам.

— А как, чёрт тебя дери? — и солёные капли побежали из глаз одна за одной.

— Послушай…

— Поставить меня на колени и отыметь в рот, тебе брезгливость не помешала, м-м? — я моментально почувствовала себя грязной и осквернённой.

— Успокойся, я тебя прошу, — всё-таки скрутил меня Данил, а я сразу же расплакалась у него на груди. Жалобно. Горько.

— Ненавижу тебя, — задыхаясь, выдавала я, а он только гладил меня по голове и баюкал в своих руках.

— Неправда, нет между нами никакой ненависти, Лера. А не целовал я тебя, потому что вообще никого не целовал. Понимаешь? Чувствуешь разницу?

На секунду замерла, боясь поверить ему на слово, а затем переспросила:

— Никого?

— Никого.

— Даже жену.

— Тем более её.

— Впервые в жизни, что ли, со мной целовался?

— Ну, было пару раз в школе по синей лавочке.

— Да ты гонишь мне! — оттолкнулась от него и заглянула в его глаза, которые смотрели на меня серьёзно и без тени лжи.

— Нет, — просто ответил он, прижимаясь лбом к моему лбу.

— А мне тогда, почему исключение сделал? – вытерла влагу с зарёванных щёк.

— Комплиментов хочешь? — усмехнулся Шахов.