Любовница. По осколкам чувств (СИ)

— Это были мои подарки тебе, — пытаюсь я её подцепить, но ей хоть бы хны.

— Они мимо кассы, Данил.

Заебись!

— Я тебе их отправлю. А там уж ты сама всё выбрасывай, раз тебе ничего от меня не надо, — мой голос начинает вибрировать от едва сдерживаемого раздражения. Потому что я знал, как повернётся этот разговор, но всё равно взбесился оттого, что всё пошло именно так.

— Ок.

— Ок.

— Ещё что-то? — красноречиво смотрит на наручные часы Лера.

— Квартира, — киваю я.

— Та, которую ты мне подарил за, оказанные мной, интимные услуги? — поджимает губы Райская и мою грудь прошивает острая и болезненная вспышка вины, но я тут же гоню её от себя.

— Та, которую я подарил тебе в счёт сгоревшего жилья, — слишком жёстко парирую я.

— Ах, эта квартира. Прости, но она тоже мимо кассы, — отмахивается от меня и прячет руки в карманы короткого чёрного пальто. А я только сейчас замечаю, что она вся одета в траурные цвета — туфли, платье, верхняя одежда, шарф, сумочка…

Такая маленькая и хрупкая, но не сломленная. И ни одной слезинки не проронила на этих своеобразных похоронах того, что когда-то называлось «мы».

— Ладно, прости меня, — хрипло выдавливаю из себя слова, которые я никогда не умел произносить правильно. Вот и сейчас, кажется, опять налажал.

— Ладно, прощаю, — улыбается она, но тепла в её глазах нет.

Вот и всё. Осталось только постепенно затемнить кадр и пустить титры этой истории, с самого начала обречённой на провал.

Да вот только я до сих пор, словно выброшенная на берег рыбина, брыкаюсь и тупо открываю рот, пытаясь сопротивляться неизбежному концу. Зачем? Да просто я пока не в силах выдержать её равнодушного ухода.

Она ведь уже отвернулась и сделала шаг от меня. И это — невыносимо.

— Я соскучился, — произношу я с улыбкой в её спину, потому что вдруг понимаю, что у меня больше нет ни сил, ни желания бежать от самого себя.

Я устал! Я три недели косил под неприступную скалу. Я больше так не могу, у меня попросту нет на этот блеф ресурса.

Вот он я — приехал к ней, наступив себе на горло, хладнокровно задушив свою гордыню на корню. Но Райской плевать. Я вижу, что раздражаю её этой неуместной правдой.

Но остановиться уже не в силах. Меня понесло под откос…

— Данил, ну мы же всё с тобой уже решили! И, кажется, даже попрощались. Навсегда, да? Живи теперь своей жизнью, а я буду жить своей. Всё…, — рубит и хочет снова развернуться и уйти, но я не даю ей это сделать. Хватаю за кисть и почти умираю от кайфа снова прикоснуться к ней.

— Это не жизнь, Лера. Это…, — слова насилуют голосовые связки, рвутся наружу, но мне так тяжело просто взять и вытолкнуть их из себя.

Жалкий трус!

— Что?

— Это какое-то…

Давай, чёрт тебя дери!

— Грёбаное существование.

Вот — я это сказал. Возможно, я миллионы раз буду жалеть об этих словах потом, но сейчас мне становится почти до головокружения легко. С остальным буду разбираться позже.

— Существование, — повторяет вслед за мной Лера, а затем осторожно начинает высвобождать своё запястье из моей хватки, — когда-то оно тебя вполне устраивало.

— Тогда в моей жизни не было тебя.

— Ну так забудь меня, Данил, — устало всплёскивает руками.

— Думаешь, я не пробовал?

Глаза в глаза и внутри меня что-то со скрипом гнётся, а затем и с треском ломается. Сознание накрывает гарью. А в мозгах лишь болезненно пульсирует одно-единственное желание — вернуть эту девушку себе.

— Не получается, — почти шёпотом договариваю я, гипнотизируя взглядом её губы.

Блядь!

Что бы я отдал за поцелуй с ней?

Всё!

И Лера видит этот мой маниакальный, полностью слетевший с катушек взгляд. А я вижу, как она нервно сглатывает, а затем вдруг встряхивается, словно мокрый котёнок, и смеётся.

И этот смех всё равно, что пуля, выпущенная мне промеж глаз. Бам — и мозги со свистом покидают мою черепную коробку через затылок, раскрашивая всё вокруг кровавыми разводами.

— Данил, ну хватит, ладно? Состояние «не получается» пройдёт. Всё в жизни проходит. Твои же слова, так? А сейчас у тебя банальная эндорфиновая ломка. Так что… просто переключись на другую жертву, и жизнь наладится.

Красный или синий?

Бам!

Меня взрывает!

— Да, блядь! — рычу я, зажимая переносицу, и пробую потушить внутреннее отчаяние.

Какого хера?

Какого, мать вашу, хера?

— Всё. Пока, Данил, — снова пытается она уйти. Но кто бы ей это позволил, верно?

Хватаю её за руку. До самого мозга тут же бьёт электричеством при соприкосновении наших тел. Каждый раз так — и это, чёрт возьми, прекрасно!

— Ну не могу я просто взять и развестись, Лера. Не! Мо! Гу!

Прихватываю её за подбородок. Жёстко. Пытаюсь заглянуть глаза. Поймать насильно губы.

Да, я чёртов псих!

— Не можешь? — шепчет она сбито.

— Нет, — скриплю я ей в ответ.

— Раз так, то скажи же мне скорее, Данил, что для тебя оказалось важнее моей гордости?

Удар под дых — вот что она только что сделала.

— Деньги? — продолжает добивать меня, и её глаза всё-таки наполняются влагой, которую она тут же сердито смахивает. — Сраные бумажки, так?

— Лера…

— Так обложись ими теперь и наслаждайся! А обо мне забудь! Навсегда, чёрт тебя дери!

— Я не могу тебя забыть! — скалюсь я в её глаза, полные бури.