Любовница Президента

Меня куда-то везли. В джипе. Точнее, в багажнике этого джипа. Я лежала там со связанными руками и ногами и с кляпом во рту. Машину трясло на ухабах, я слышала голоса мужчин, говоривших на чужом языке, точнее, на нескольких языках. Мычала и билась внутри, но меня как раз никто не слышал. Или делали вид, что не слышат. В какой-то момент я поняла, что в машине сменился водитель. Кто-то другой сел за руль, так как прежний постоянно пел и слушал радио, а этот ехал в полнейшей тишине. Потом звуки стихли, даже звуки улицы, а внутри становилось все жарче и жарче, как будто меня посадили в духовку и постепенно поднимали градусы. Все выше и выше, выше и выше. Пока стало совершенно невыносимо, и от жажды не пересохло в горле. Я хотела закричать, но именно в этот момент машина остановилась. И стало еще страшнее. Я затаилась и задержала дыхание.

Багажник открыл человек в маске. Он наклонился, словно рассматривая меня. Из-за яркости солнца я видела только силуэт. Жуткий незнакомец выдернул меня изнутри, и я с ужасом увидела, что мы находимся в пустыне. Вокруг одни барханы из песка, пугающая желтизна и ярко-синее небо с безжалостным, палящим солнцем в зените. Оказывается, солнце может напугать до дрожи во всем теле. Мне почему-то показалось, что именно оно и станет меня казнить. Если только раньше этот человек не расправится со мной.

Меня грубо вытащили из машины за шкирку и швырнули перед собой. Я начала быстро отползать назад, пытаясь заслониться от лучей и рассмотреть своего мучителя.

— Кто вы? Зачем я вам? Зачем мы здесь?

Мужчина молчал, и я совершенно не видела его лица. Черная маска с прорезями для глаз и темные очки делали его похожим на манекен. Огромный и жуткий. А солнце слепило меня так, что весь его силуэт казался мне черным пятном, нависшим надо мной, и вдруг я поняла — он меня действительно здесь убьет и бросит мое тело гнить в этих песках.

— Вы меня убьете? Да? Убьете?

Но жуткая тень показала мне жестом раздеться. Я отрицательно качнула головой, и тогда он просто разодрал на мне всю одежду. В лохмотья, на куски. Методично и как-то равнодушно безжалостно сдирал кусок за куском, пока не оставил на мне даже ниточки. Я уже не кричала. Меня сковало, как будто я вся застыла от панического ужаса. Такого лютого страха я никогда в своей жизни не испытывала. Неужели меня купили за такие огромные деньги, чтобы убить в пустыне? Или это такой ритуал у этого маньяка?

Совершенно голой он связал мне руки и привязал другой конец длинной и прочной веревки к машине сзади под багажником, а потом просто сел за руль и поехал. Достаточно медленно, чтоб меня не поволокло по песку, и достаточно быстро, чтобы мне пришлось бежать вслед за машиной.

Он сумасшедший. Я попала в руки к чокнутому психу, и он…он просто заставил меня бежать по пустыне вслед за машиной. Вначале это было не так уж и сложно, но потом солнце, усталость и жажда начали сводить с ума. Не знаю, сколько времени я вот так бежала. Но ничего более унизительного и жуткого со мной никогда не происходило.

Если вы считаете, что холод — это страшно, то вы ошибаетесь. Нет ничего ужаснее изнуряющей, монотонно жгучей жары. Когда сам воздух плавится и становится горячим, когда ноги вязнут чуть ли не в кипящем песке, а кожа краснеет и печет, потому что ее обожгло безжалостными лучами.

И жажда, она подкрадывается очень медленно, неумолимо. Вначале просто сухостью во рту, потом начинает драть в горле и болеть в груди, а потом вам просто хочется начать жрать песок, лишь бы избавиться от этих мучений.

У меня отнимались последние силы, чтобы не думать о воде, я думала о чем угодно. Я вспоминала свое знакомство с Айсбергом, я вспоминала маму и детство и неумолимо бежала за машиной все быстрее и быстрее. Чтобы догнать окно и закричать, что хочу пить, что я согласна на все, лишь бы меня отпустили, лишь бы весь этот кошмар прекратился. Меня тошнило от вида солнца, тошнило от вида песка. Я возненавидела все это всеми фибрами своей души.

Но ведь он не убил меня… я все еще живая, и рано или поздно это закончится. Всему рано или поздно приходит конец.

Я подбежала к окну, но оно было затонировано, и что делает внутри этот жуткий человек, мне неизвестно. Постучала, но он ударил по газам и поехал быстрее. Я закричала, упала на песок, и меня потащило животом и лицом по горячему и рассыпчатому мерзкому мареву. Песок забился мне в рот, в уши, в глаза. Я тщетно пыталась встать, и мне казалось, что проклятые песчинки забились совершенно везде и трут. До крови до мяса трут меня везде, и я вся словно напитана ими.

Зачем он делает это? Зачем так издевается надо мной?

— Зачееем? — заорала я, и машина притормозила, давая мне возможность встать. — Зачем тебе это? Тыыыы! Бесчувственная тварь! Я хочу пить! Слышишь, я хочу пить! Когда меня найдут….ты поплатишься за это! Ты….тебя разорвут на части…мой любовник…мой…мой любимый, он президент, слышишь? Он меня ищет! И когда найдет…а он найдет, тебе отрежут яйца. Он меня ищет! Ясно тебе! Ищет!

Пока я орала, машина стояла, и я стучала со всех сил в окно.