Любовница (СИ)

На лицах присутствующих удивление сменилось откровенным шоком, а потом эмоции разошлись. Артем остался безучастным, давно смирившись с тем, что от хозяина Сашу защитить не может да и не пытается особо, Глаша лишь еще раз покачала головой, жалея девочку, а Димино лицо исказила гримаса отвращения.

— Ты променял Снежу на это недоразумение?

— Успокойся, Дима, и прекрати нести чушь! Я сказал все, что хотел.

— Прекрасно, друг, — бросив на прощание еще один испепеляющий взгляд почему-то на Артема, Дима стремительно вышел из кухни.

В комнате повисло напряженное молчание, Артем присел на барный стул, пытаясь совладать с желанием догнать Диму и все же стукнуть хорошенько, Глаша вернулась к помешиванию чего-то на плите.

— Что произошло, пока нас не было? — Артем посмотрел на шефа.

— Она не рассказывает. Но я сам очень бы хотел знать.

— Может, ты не так спрашиваешь? — от счастливого выражения лица, с которым Глаша встретила Яра, не осталось и следа. Теперь она смотрела из-под насупленных бровей. — Когда вы ее отпустите, изверги?

— Глаша… — Яр так же, как Артем минуту тому, устало опустился на стул рядом.

— Что Глаша? Я люблю тебя, Слава, но знай, то, что ты делаешь — это низко, подло, она тебя возненавидит, и правильно сделает! Неужели вы не видите, как она страдает? Неужели вам ее не жалко? Слава? Неужели тебе ее не жалко? — ложка, которой Глаша помешивала тесто, отлетела на стол, сбивая на своем пути пустой стакан, от которого в тот же момент откололся кусок.

— Ты не понимаешь, Глаша. Ей нельзя сейчас возвращаться… — Яр не собирался посвящать во все это няню, но она не оставляла ему выбора.

— Почему? Потому что ты не получил еще то, что хочешь? Чего? Вы держите беднягу тут для денег? Неужели какие-то деньги стоят ее страданий?

— Не все так просто… В Киеве ей сейчас опасно появляться, — Яр поднял взгляд на следящего за ним Артема, свои слова он адресовал скорей ему, чем даже Глаше. — Если отец не смог оградить Сашу от меня, ему не удастся это и с другими.

— Ты слишком много на себя берешь, Слава. Слишком. Дай ей возможность самой выбирать, под чьим крылом она хочет быть. Твоим, своего отца или кого-то другого. Иначе, когда она в следующий раз спросит, где она, я отвечу. Слышишь? Отвечу! И телефон дам, чтоб могла позвонить, — Глаша выглядела уверенно, она не шутила и не угрожала. Предупреждала.

— Я отпущу ее, Глаша, клянусь, как только буду уверен, что ничего не угрожает — отпущу. Поверь, я не желаю ей зла. Просто сейчас, ей лучше тут…

— Тогда скажи ей это.

— Не могу. Пока.

— Ваши игры… — Глаша схватила разбитый стакан, бросила его в мусорки, а отбившийся осколок так и оставила на столе, демонстрируя, как отнеслась к его замечанию. — Я в них участвовать не буду, и ее втягивать не дам, ясно?

Сдаваясь, Яр согласно склонил голову.

— Ясно. Только сейчас, игры не наши.

Не обращая внимания на брошенную Самарским двузначную фразу, Глаша с новой силой взялась за взбивание белков, отдаваясь процессу целиком, благо, гнев придавал богатырскую силу и выдержку.

В полном молчании Яр с Артемом следили за тем, как Глаша колдует над тестом, как на раскаленную сковороду ложится первый блин, за ним второй и третий. Чуть успокоившись, она снова обратилась к Самарскому:

— Ты играл ночью?

Яр согласно кивнул, следя за тем, как мастерски она справляется с двумя сковородками сразу.

— Было хорошо, я слышала. Как когда-то… — она говорила коротко, обрывчато, спросила только потому, что думала вчера, что игра ей снится, слишком давно в последний раз Яр садился за инструмент.

— Если хочешь, сегодня поиграем в четыре руки… — Яр попытался улыбнуться, желая задобрить свою первую учительницу игры на фортепиано.

Ему удалось — такое серьезное лицо вдруг расплылось в ответной улыбке, помимо желания самой Глафиры.

— Нет уж, играйте в четыре руки с Сашей. Это… — она бросила многозначительный взгляд на своего несносного любимца, — у вас получается тоже неплохо… — и залилась смехом, вместе с одним из виновников ее вчерашней бессонницы.

Глава 17

Вечером, Саша не стала упираться, устраивать истерику и держаться руками и ногами, лишь бы Яр не сделал так, как хотел. Бессмысленно, да и сил на это уже нет. Если он так решил — легче сдвинуть скалу, чем переубедить, а силы ей еще понадобятся в том, чтобы оградить от его желания знать все о ее отце.