Любовница (СИ)

Он явно хотел услышать не это. Сначала, судя по сузившимся на секунду глазам, даже собирался что-то ответить, но в последний момент передумал.

— Ты всю жизнь живешь с отцом, верно?

Девушка внутренне напряглась — кажется, ей предстоял очередной допрос.

— Да.

— А с матерью не общаешься, — если первая его фраза звучала, как вопрос, вторая скорей как утверждение. Не понимая еще, к чему он ведет, на этот вопрос отвечать не хотелось, — почему они развелись?

Никто, ни один человек, за всю жизнь, не задавал этот вопрос так в лоб. Люди не чувствовали себя в праве лезть в личное, а вот Самарского это явно не останавливало.

— Какое это имеет значение?

— Если бы не имело, я бы не спрашивал, — рука мужчины легла на спинку стула, будто Яр боялся, что она решит увильнуть от ответа бегством.

— Я была слишком мала, понятия не имею, — врать, глядя в глаза сложно, а ему в сто раз сложнее, сердце сразу же ускоряет ритм, к щекам приливает жар, это странно, но даже ему врать стыдно.

— Саша… — вздох, и пользуясь такой их близостью, Яр зарывается лицом в ее волосы, но прежде, девушка успела увидеть раздражение на мужском лице. Поцелуй в основание шеи, потом еще один, и еще, уже чуть более длительный, — может быть, я враг твоего отца, но не враг тебе. Молчи, — он, кажется, почувствовал, что она собирается что-то ответить, и такие ее попытки пресек, — мне тоже не нравится все, что происходит вокруг в последнее время, но если бы ты хоть чуть-чуть, самую малость пошла навстречу, все было бы проще.

— Зачем тебе это знать? — сложно складно мыслить, когда Самарский снова начинает практиковать на ней свои непонятные чары, прокладывая дорожки из поцелуев по скуле к губам.

— Проехали, — ну вот и все, он тоже не готов открывать ей свои мотивы, во всяком случае, пока.

Это поняла и Саша, снова поймав сосредоточенный на губах взгляд, а потом он опять поцеловал, и вопросы как-то забылись.

Да, она скоро вернется домой, он снова станет каким-то далеким конкурентом отца, с которым Саша даже ни разу не пересечется в обычной жизни, но это будет чуточку позже, а пока она снова плавилась от уже знакомых, но до сих пор непонятных ощущений, которые накрывали, когда он близко.

— Чайник совсем сдурел, полчаса греется! — Глафира таки вернулась, разрушая их такую неожиданную интимность. Женщина влетела в столовую, и только потом затормозила, готовая дать сама себе по лбу.

Моментально отрезвевшая Саша подскочила со стула.

— Саша, — Яр попытался поймать девушку за руку, но она только отскочила еще на шаг.

— Я устала, простите, — прежде, чем Глафира или тот же Самарский успели возразить, вылетела из комнаты, как пробка.

Глафира же подошла к столу, поставила свои любимые фарфоровые чашечки, которые она так долго искала среди утвари, на стол, но садиться не спешила.

— Не дави на девочку, Слава.

— Я не давлю, — если бы давил, уже давно знал бы все, что от него ждет Кущин для своего гребаного расследования, а так… — Я завтра уезжаю.

— Опять? — Глаша упала на соседний стул. Каждый раз, когда приходится прощаться, сердце уходит в пятки.

— Да. На пару дней.

— Я волнуюсь, Слава, что у вас происходит? Почему ты носишься туда обратно?

— Сам не до конца понимаю, к сожалению.

— А Саша? — в Глаше боролись противоречивые чувства, с одной стороны — жалость к девочке, а с другой, в ее лице женщина обрела такого долгожданного собеседника.

— Саша будет тут, пока все не решится. В Киеве ей может быть опасно.

— Скажи ей это. Она ведь думает, что ты держишь ее тут силой, объясни, что защищаешь, она поймет. Она умная девочка.

— Умная, — Яр встал, кажется, их беззаботный ужин закончился, — пока пусть лучше думает, что держу силой, так безопасней.

* * *

Саша промчалась через весь дом как комета, убегая и от неудобных вопросов, и от того, кто их задавал. Душ занял считанные минуты, потом щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту, Саша скользнула под теплое одеяло, закутываясь по горло. Продолжать разговор на щекотливую тему она не хотела, и того, что Самарский может захотеть продолжить начатое в столовой, опасалась, и, наверное, впервые за множество дней, организм был с ней согласен, несколько секунд, и девушка нырнула в первое сновидение.

Снова комната, на полу сидит ребенок, а где-то сзади спорят. Громко, яростно, не подбирая слов и выражений, не заботясь, что у ссоры есть невольный свидетель…

«— Кто он? Думаешь, я не узнаю? Ошибаешься, тварь! Я узнаю. И тогда, я убью его!!! На твоих глазах убью!!! Ясно?

— Ты сошел с ума!

— Это ты сошла с ума, дура! Потаскуха…»

— Тише… — чьи-то руки обнимают, гладят по спине, даже в темноте различим обеспокоенный взгляд, — это сон, всего лишь сон…

Да, сон, опять этот, казалось, забытый кошмар. Не задумываясь над тем, что делает, Саша обвила, неизвестно когда пришедшего Яра, руками за шею, прижимаясь всем телом. Каждый раз, после того сна, ей хотелось иметь возможность сделать так. Доказать себе, что ее одиночество — совершенно надумано, что рядом есть человек, к которому всегда можно прижаться… Не важно, отец, мать, мужчина, брат или сестра, просто тот, кому ты не безразлична.