Любовница (СИ)

— Я достаточно долго работал в отделе, расследовавшем покушения и убийства. Видел в жизни много и хочу вам сказать одно — люди все разные, их мотивы, цели, способы отличаются кардинально, но бывают типажи… Так вот, особые преступления совершаются в виде мести. Человеку важно осознание того, кому он мстит, за что это с ним происходит. Анонимки вызывают ноль реакции, машина — сами сказали, осталась всего лишь досадным недоразумением в глазах Титова, а вот просвистевшая у виска пуля… Мы ведь так и не знаем, во что это все может вылиться, но если бы я консультировал Титова, посоветовал бы выйти наконец-то на человека, который так очевидно добивается его внимания.

— Думаете, таким образом, он пытается заставить Титова почувствовать угрызения совести?

— Вряд ли угрызения совести, скорей, страх перед возможным разоблачением и расплатой.

— И в том, и в том случае у него нет шансов.

Отвечать Кущин не стал, уставившись в полупустую чашку на столе.

— А да, забыл сказать, этот типаж, ну мстителей, они обожают символизм. Долго и неимоверно тщательно готовя свою месть, они уделяют особое внимание всему до мелочей, ведь потом, когда акт расплаты состоится — им предстоит упиваться этим моментом всю жизнь…

* * *

— Привет, — Ярослав склонился к щеке Снежи, легко касаясь губами мягкой кожи. Она назначила встречу у себя в студии, не хотела, чтоб у нее возникла даже гипотетическая возможность показать, как сложно сейчас с ним встречаться. На людях, она хотя бы не сможет расплакаться.

— Привет, вот, — девушка протянула Самарскому конверт, оставленный почему-то в ее ящике.

— Спасибо, — забирая письмо, Ярослав нечаянно коснулся ее пальцев своими, девушка непроизвольно дернулась.

Это ужасно. То, что сейчас происходит между ними ужасно. Он не хотел терять друга в лице девушки, но не имел права навязываться тогда, когда ей так сложно находиться с ним рядом.

— Ты уже вернулся?

— Еще нет. Сегодня снова улетаю.

— А Дима?

— Дима остается.

— Ясно, — в беседе наступила неловкая пауза. Снежа чувствовала пристальные взгляды, направленные в спину. Она вышла как раз во время съемки, группа так и осталась ждать ее в другом конце помещения, а сейчас — дружно сверлила взглядами их с Яром.

Все знают, что они с Самарским пара, все смотрят на него с придыханием и немым обожанием в глазах, а на нее с нескрываемой завистью, часто, совсем не белой. Проблема в том, что рано или поздно, они поймут — пары больше нет.

— Ты открывала? — Ярослав взвесил конверт в руке.

— Нет. Увидела, что там стоит твое имя, сразу позвонила, ты просто трубку не взял.

— Спасибо, — Ярослав бросил взгляд над ее головой, хмыкая. — Что не выбросила.

— Ты помнишь, что я собрала вещи?

— Помню. Я заберу.

— Скажешь, когда соберешься, я оставлю консьержу ключ, — смотреть за этим она точно не собиралась. Не хватило бы сил.

— Хорошо, — ну вот, тем для разговора у них больше нет, а значит, он сейчас развернется и уйдет, а ей возвращаться, выдерживая чуть удивленный подозрительные взгляды.

Это понимала не только Снежа, хмыкнув, Самарский наклонился, еще раз целуя в щеку, на этот раз показательно намного более интимно, обняв за талию, притянув к себе. Пусть она хотя бы имеет право решать, когда все узнают об их расставании, если уж он взялся ставить точки над и первым.

— Спасибо, — Снежа шепнула благодарность мужчине на ухо, а потом, резко развернувшись, шагнула обратно к осветителям.

Его забота, она дает на секунду надежду, а потом становится еще хуже, потому, что она-то чувствует — это всего лишь жалость по отношению к ней.

Конверт, Ярослав открыл уже в машине, направляющейся в сторону офиса Титова. Может, стоило бы опасаться получить сибирскую язву в пакетике, или еще что-то подобное, но любопытство пересилило.

Там было несколько листков, сбитых скрепками, наверняка, он не понял бы и половины слов из этого заключения. Интересовала его одна единственная графа.

«Вероятность отцовства: 99,9 %.

Результат исследования: отцовство практически доказано.»

Ну что ж, если честно, он в этом особо не сомневался, просто хотел быть уверенным на все сто процентов. Сто не получилось, ему давали только девяносто девять и девять.

У Самарского из головы никак не выходила когда-то брошенная Титовым фраза о том, что он даже не уверен — его ли Саша дочь, а ведь тогда Яр понятия не имел, что под фразой может скрываться логика, а не игра пьяного воображения.

Ярослав не хотел, чтоб результаты, какими бы они не оказались, попали в руки посторонним, особенно Диме, который имел привычкой открывать приходящую на его имя корреспонденцию без спроса.