Любовница Синей бороды

– Некую барышню вывел отсюда юноша да повез тут неподалеку. Дом из двух этажей, хороший дом, туда вошли она и юноша.

– Ступай спать.

Агриппина Юрьевна, считай, полдня просидела в карете напротив того самого дома, куда Поль привез Нину. Зачем? Поглядеть на нее была охота. Заодно она советовалась с Ионой, как разузнать о ней побольше и у кого.

– У дворни выведай, – советовала она. – Мне неловко, а ты…

– Судя по всему, Агриппина Юрьевна, не скажут они ничего, – ответил Иона. – То ли запуганы, то ли преданы Владимиру Ивановичу, но от меня, как черт от ладана, бегут.

– А ты подкупи. Хочу все знать об этой женщине. Кто она, откуда, чем сына моего завлекла. Думаю, хитра она. Да только я хитрее!

– Постараюсь, матушка, – пообещал управляющий. – Гляди, кажись, она…

Из парадного вышла невысокая молодая женщина, за нею следовал юноша. Да, это Поль, или Павел, которого Владимир подобрал мальчишкой во Франции и сделал своим воспитанником. Павел был ужасно худ и бледен до желтизны, утомленный вид подчеркивала редкая короткая бороденка рыжего цвета. Наверняка его нутро точила болезнь. Одет он был по-господски изысканно – в сюртук до колен, светлые панталоны, на голове его красовался цилиндр в тон одежде. Смотрелся Павел в своем одеянии нелепо, будто стеснялся и не умел носить барскую одежду. Крепостным он не был, напротив, пользовался свободой, и Владимир гордился им, так как Павел превосходно рисовал. Собственно, все эти подробности помещица вспомнила только сейчас.

Девушка была разодета, как царица, ступала величественно, сверкая драгоценностями. Присмотревшись, Агриппина Юрьевна не могла не отметить, что девица эта весьма хороша собою. Но ведь Лиза не хуже! Пожалуй, даже лучше, ибо красота в отдельности не что иное, как картинка без ответа. В невестке присутствует, помимо внешней привлекательности, дух непорочности, преданность и душа, способная искренно любить. Нина же, по всему видно, любит саму себя и только. Вон как ступает важно, а, по сути, кто она есть? Порочная и продажная девка, содержанка. Говорят, мужчин притягивают порочные женщины. Однако так увлечься, чтобы и семью забыть… странно.

– Хороша, чертовка, ничего не скажешь, – вырвалось у Агриппины Юрьевны. – Каким же образом оторвать от нее Володьку?

Тем временем к ступеням подъехала роскошная карета, Павел открыл дверцу перед Ниной, она вошла в карету, подобрав юбки, он запрыгнул следом. Агриппина Юрьевна не отдала приказа следовать за каретой, сидела несколько минут в задумчивости.

– А знаешь, Иона… – наконец сказала она. – Денег не жалей, но все-таки вызнай у дворни, кто она такая.

– Слушаюсь, барыня. А долго пробудем в городе?

– Сколь потребуется. Сын гибнет, разве тебе то не видно? – И Агриппина Юрьевна приказала ехать домой.

Сын был уж на ногах. Он заверил мать, будто чувствует себя превосходно, что прозвучало как намек: мол, пора тебе, маменька, выметаться. И на этот раз Агриппина Юрьевна сделалась глухой, хотя внутри у нее все клокотало от обиды. Открыто прогнать мать сын не осмелился, а ночью Владимир выскользнул из дома и отправился к Нине, о чем доложил Иона. Пробыл у нее недолго, вышел расстроенный, вернулся в коляске домой.

Ничего не понимала Агриппина Юрьевна, бушевала у себя в комнате. А что поделать могла? Неделю прожила она в доме сына, каждую ночь он тайком отправлялся к любовнице. За это время Иона добыл о ней немного сведений.

Кто такая эта Нина и откуда взялась – вообще никто не знал, будто бы привез ее барин, и все, а перед этим жену с сыном увез в поместье. Но когда Иона расспрашивал, какая она, Нина, люди тушевались, мямлили что-то невпопад. Не помогали даже деньги. Значит, слуги боялись барского гнева. Не просто боялись, а страшно боялись, раз и денег не брали, хотя Иона не скупился. Это поразило Агриппину Юрьевну. Сына отличала редкая терпимость, он никогда не был жестоким… Но, может, переменился?

Жизнь в доме замерла. Словно натянулась некая тетива, готовая вот-вот лопнуть, а причин помещица Гордеева не знала, просто нутром чувствовала – что-то здесь не так. Ну и самое неприятное – сын всячески избегал контактов с матерью, почти не разговаривал за столом и вечно куда-то торопился. В конце концов, материнское сердце смирилось, приняло страсть сына, решив, что время расставит все на свои места, нужно только набраться терпения, ибо ясно видно: Владимир пока не изменит отношения к своей девке. А Лиза… пусть уж либо терпит и ждет, либо… Ох, не дай бог, подаст-таки прошение, нет! Терпение и умение ждать – вот залог успеха всего дела по возвращению Владимира в лоно семьи. Агриппина Юрьевна решила заехать к невестке в поместье и объявить о своем решении, а потом домой отправиться.

– Володенька, я лишь об одном прошу, – погладила она сына по волосам, когда он, прощаясь, склонился поцеловать ее руку. – Остынь, голубчик.

– О чем вы, матушка? – поднял он голову и посмотрел в глаза матери, при том нисколько не смущаясь.

– Полагаю, догадываешься, – вздохнула она. – Ну, прощай, долго не свидимся. Впереди зима, а зимой я не выезжаю из поместья.