Любовницы

А вдруг он скажет: «Ура, моя дочка скоро произведет на свет моего внучонка, добро пожаловать, выходи, не бойся! У нас снова прибавление в семействе, у нас снова малыш, главное, чтобы все счастливы были!»

А мама, вынесет ли она пересуды деревенских экспертш об этом радостном, длительном, но не бесконечном состоянии Паулы? Окружит ли она дочь заботой и уходом? Поможет ли подготовить малышу приданое?

Голубое или розовое? Или желтое? Вот ведь радость какая. И тогда не только Паула заживет новой жизнью, тогда и новый человечек получит в подарок чудесную жизнь. Сразу две счастливые жизни вместо одной-единственной швейной мастерской.

А Эрих, счастливый отец, будет ли он каждую свободную минуту проводить с малышом и матерью, будет ли он каждую свободную минуту заботиться о молодой жене, бросит ли он выпивать, перестанет ли всех ненавидеть, без толку тратить деньги и так далее?

Паула намерена рассказать матери о том, как много у нее теперь всего внутри. Ведь мать сама не раз становилась матерью, и ей знакомо состояние, в котором теперь пребывает Паула.

Она это состояние понимает лучше любого мужчины. Мужчине легче, он — только отец, и со всеми этими дрянными делами, которые приходят потом, он дела не имеет, это — женское дело. Паула расскажет о женском деле женщине, своей матери, которая ведь тоже женщина.

Паула доверяет женскому началу в своей матери. Доверие ее будет сильно подорвано.

Мать набрасывается на Паулу, град ударов повергает Паулу на пол. Такая вдруг сила в этих ударах, что кажется, будто вместе с матерью Паулу старательно избивают все дети, когда-либо отягощавшие утробу матери.

Такие сильные звуки Паула раньше слышала, когда в лесу раздавались удары топора. Бить Паулу было бы приятной работенкой, не пылай мать яростной злобой. Любовь соединяет людей, злоба же — разъединяет. Мать Паулы ненавидит Паулу из-за ребенка в ее утробе. Град ударов наносит прямой вред многим важным органам Паулы.

Матери Паулы не раз приходилось ненавидеть своего мужа из-за детей в ее собственной утробе, из-за работы, которой все прибавляется, из-за отвратительных ощущений при родах. Она не раз уже ненавидела собственных детей, сначала в утробе, а потом — вне ее. Теперь же мать окончательно взбесилась, и она ненавидит не только ребенка, который прячется не в ее, а в Паулиной утробе, но и саму Паулу тоже.

Люди ведь скажут, что это родители Паулу плохо воспитали. Позор и стыд! Мать Паулы хоть сейчас готова перечислить десяток-другой людей, в основном лесорубов со всеми их семействами, которые будут злорадствовать по поводу ее несчастья.

Отчасти это люди, по поводу несчастий которых мать и ее семья позлорадствовали в свое время вдоволь — у этих сын-дебил, а у этих — отец сел в тюрьму за совращение малолетки, у третьих — матери весь низ выскоблили, у четвертых — отца деревом насмерть придавило, у пятых — ребенок в школе на второй год остался, у шестых — отобрали права из-за езды в пьяном виде, у седьмых — кто-то под горный обвал попал, у восьмых — сынишка новехонький стул ножом изрезал, и так без конца.

Эти кретины будут радоваться нашему несчастью еще сильнее, а это уж совсем невыносимо.

Паула — беременная!

Паула — беременная!

Веселая ненависть наполняет всю долину.

Ненависть, словно пожар, перекатывается с одной горы на другую.

И в центре всего — Паула, самая что ни на есть поджигательница.

Паула тихонечко ластится к матери, тычется взлохмаченной головенкой под руку, как делала она, бывало, в детстве, когда ее кто-то обижал, мило лепечет свое признание, просит показать, как ловчее связать на спицах или крючком миленькую голубенькую или розовенькую кофточку для ее с Эрихом плода любви. Доверие Паулы к матери, как обычно, вознаграждается жуткими побоями и оглушительными злобными воплями.

Голова Паулы повисла на тоненькой ниточке.

На теле будущей матери от синяков нет живого места. А что будет, когда появится на сцене, именуемой действительностью, крепкий и сильный отец?

Вот, кстати, и он; новость ему сообщают в телеграфном стиле. Нечего терять драгоценное время! Мать уже едва переводит дух, так утомилась колотить Паулу, и о происшествии она сообщает отрывочно, без изложения всех причинных взаимосвязей, она все бьет и бьет Паулу.

И отец сразу включается в семейное удовольствие, набрасываясь на Паулу, как на загнанного зверя. Самое удачное для этого времечко. И кто же этот хряк, кто этот хряк, которому теперь придется на Пауле жениться, хочет он того или нет?

Настоящее чудо, что у Паулы в этот веселенький денек не случился выкидыш.

Эрих, свиная морда.

Ничего особенного потом с Паулой не происходит. С ней никогда ничего особенного не происходило. Говорят, что душевные раны болят порой сильнее, чем раны телесные. Но ведь и телесные раны болят, Паула ведь не из картона сделана, раны требуют много ухода и немного бальзама.