Любовницы по наследству

Подвернув под себя обе руки, чтоб не повредить их об торчащие справа и слева покрытые снегом уродливые кустарники, я кубарем покатился вниз. Не смотря на все старания, рукав куртки все же напоролся на какой-то одиноко торчащий из снега сучок. Уши пронзил неприятный звук разрывающейся кожи, заглушенный через какое-то мгновение раскатистым грохотом взрыва.

На лицо в тот же момент накатилась маленькая снежная лавина, чуть не выбившая мне насквозь глаза и не разорвавшая распухшие ноздри. Барабанные перепонки еще сильнее завибрировали, словно в уши с двух сторон одновременно ударили вязальными спицами. Приглушено застонав от резкой боли, я схватился за них ладонями и по инерции покатился дальше по склону…

Состояние шока продолжалось недолго. Резь в глазах как-то быстро прошла, заснеженные ресницы несмело разомкнулись. От дальнейшего ската вниз меня спас толстый ствол кустарника, возвышавшегося надо мной величием какой-то абстракционистской скульптуры с торчащими в разные стороны острыми кольями. Весь снег с него небрежно ссыпался мне на голову, наверняка сделав меня похожим на заблудившегося в тундре чукчу.

Со склона ко мне спускались четыре человека в штатском. Двоих из них я не знал, зато двое других был мне хорошо знакомы. Майор Порошков оказался почему-то немного проворнее от капитана Харченко, и обогнал его на несколько шагов. Он склонился надо мной и принялся по-отцовски ощупывать мою голову. Майор что-то громко говорил, но я его не слышал, — в ушах оставался лишь монотонный назойливый звон…

Я сунул руку себе за пазуху и вытащил оттуда небольшой портативный магнитофон. Отсоединив прикрепленную к воротнику пуговку-микрофон, протянул всю эту хитроумную систему Порошкову прямо в руки. Заботливый Виктор тем временем подобрался сзади и помог мне подняться на ноги.

— Вот и все, — пожал плечами я, — что и требовалось доказать…

…Разорванное кожаное пальто Тамары лежало в огромной кровяной луже посреди сплошной груды разломанных костей и мяса. От пуховой курточки Аллы остались только одни лоскутки, небрежно разлетевшиеся в разные стороны. Зато ее платок по роковой случайности оставался цел. Он висел на одной из острых веток ближайшего кустарника и качался под действием легкого ветерка, словно простреленный в бою флаг «Веселый Роджер».

Кому из женщин принадлежали оторванные и обугленные конечности, с первого взгляда было определить тяжеловато. Это могли сделать только непосредственно специалисты, да и то со временем, а не сразу. А пока они сюда не приехали, крупный, падающий огромным хлопьями снег настойчиво пытался спрятать под своим белым покрывалом следы этой страшной трагедии.

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Воскресное утро в корне отличалось от субботнего. Назойливый снегопад давно прошел, оставив после себя лишь массу огромных сугробов, ярко освещаемых медленно поднимающимся над городом солнцем, лучи которого небрежно падали через окно на поверхность стоящего посреди кабинета грубого стола.

Мы с Виктором молча сидели друг напротив друга с полузакрытыми глазами и периодически зевающими ртами. Даже нашим молодым здоровым организмам достаточно тяжело было выдержать столь напряженную и опять таки бессонную ночь.

— Ну что? — наконец-то нарушил молчание Харченко. — Очень устал?

— А ты как думаешь? Почти двадцать четыре часа повальных допросов, — недовольно проворчал я. — Кто от такого не устанет?

— Ничего, иногда бывает и похуже.

— Куда уж еще хуже? — Я в который раз неприлично зевнул и расслаблено откинулся а спинку стула. — Одно радует, — Юркина душа на том свете наверняка успокоилась. Сам себе не верю. Неужели все-таки мне все это удалось?

— Причем совершенно случайно и со страху, — иронично добавил Виктор.

— Что со страху — вполне может быть, а вот насчет случайности я с тобой как-то не согласен. В этом мире случайно ничего не происходит. Кому-то было так угодно, чтобы виновных наказали, причем самым строгим образом.

— Кому еще, как не тебе самому? — усмехнулся Харченко. — Всевышнему, что ли? Да, по правде сказать, такой исход и для нас является наилучшим… в особенности для рвача Порошкова.

— Потому то вы и не вмешивались до последнего? — укоризненно заявил я. — Хотя и слышали отлично, что Алла Шевчук была «заряжена» взрывчаткой.

— Ну, посуди сам: чем мы могли тебе помочь? — виновато пожал плечами Виктор. — Разве что снайпера использовать для ее устранения. Но кто его знает, лучше бы от этого было или хуже.

— И то верно, — неохотно согласился я, — так у меня был хоть какой-то шанс держать ситуацию под контролем. А если бы выстрелил снайпер, то я бы точно растерялся в ситуации и запоздал с прыжком.

— Это уж однозначно. — Харченко вяло поднялся со стула, развернул плечи и прошелся по кабинету. — Ты видел, как после всего произошедшего Порошков резко поменял свое отношение к тебе? Я от него, признаться, ничего подобного не ожидал.