Любовницы по наследству

— Следствию — нет, а вот мне — желательно, — задумчиво произнёс Виктор.

— Но ты ведь это дело уже не ведёшь…

— Не в моих правилах бросать начатую работу на полпути. Я ведь тоже, как и ты, ни одной секунды не верил в случайность смерти Колесникова, и поэтому втайне от начальства начал накапливать кое-какую информацию на этот счет… Во внерабочее, разумеется, время.

Я заинтересовано посмотрел на собеседника. Смысл его игры постепенно начинал до доходить до моего непробиваемого мозга.

— Да, Андрей, не удивляйся особо. В этом нет ничего неожиданного. Нам, сыскарям, как и всему честному народу, начальство в некоторых случаях в открытую перекрывает кислород. Уж слишком быстро они замяли дело Колесникова. Материалы передали в другое ведомство, где их подшили к многотомному собранию сочинений о серии террористических актов, прокатившихся по стране. ОБОП свои «мемуары» держит в секрете, поэтому до нас информация оттуда не доходит. Так что, если надеяться на них, то все висящие мертвым грузом на нашей шее преступления так и останутся нераскрытыми.

— Можно подумать, — вы лучше работаете, чем они? — язвительно проворчал я.

— Зря смеёшься, — с полной серьезностью заявил Харченко. — Если судить по статистике, — куда лучше. Мы ведь боремся с бытовыми преступлениями, а они — непосредственно с мафией, потому у них буквально на всём лежит сплошное табу, — руки полностью связаны. Возможности проявить себя в деле куда меньше.

— Я то думал, — наоборот…

— Вот именно, все так думают. Не всё, о чём галдят по телевизору, является правдой. Посмотри вокруг, Андрей. Сколько в стране развелось преступных группировок, которые бесчинствуют нагло и в открытую. И всем им хоть бы хны. Адвокаты работают чётко, а наша братва — увы… Ну да ладно, — обсуждать других все мы грамотные, а уделять слишком много внимания политике, — нервов не хватит. Давай лучше о своём деле поговорим. Так вот, пока ты таскался по женщинам своего ненаглядного Юрия, я успел проверить алиби всех подозреваемых, то есть их мужей, если тебе, конечно, это интересно. — От Виктора не скрылось чрезмерное расширение моих заинтересованных глаз. — Стало быть, друг мой, спешу тебя уведомить, что никто из них прямо не мог совершить этого преступления. Глеб Семёнович Чернов весь тот вечер сидел в своём инвалидном кресле и вместе с женой и детьми смотрел телевизор. Мало того, я с большим трудом проверил все его телефонные звонки за прошлую пятницу. Никуда никто из его квартиры в этот день не звонил. Гостей у него тоже не было. Как ты думаешь, мог ли он, в таком случае, организовать преступление даже с помощью друзей? Разве что только заранее с кем договорился… Идём дальше. Четверо дружков Павла Ишаченко утверждают и клянутся чуть ли не на Библии, что в тот вечер они вместе пьянствовали в одном из местных пивных баров. Барменша тоже его опознала как постоянного клиента, и подтвердила, что он был тогда в таком состоянии, что не то, что убить кого-то, — матерного слова произнести был не в состоянии. Питер Маклайн занимался целую ночь какими-то подсчётами на компьютере в одном из своих подшефных банков, охрана которого утверждает, что он из него не выходил, а вот Николай Фёдорович Батурин… Тут случай особый.

— Ну? — с надеждой в голосе спросил я.

— Так вот, как раз в момент убийства твоего друга наш национальный герой выступал по телевидению, была прямая трансляция его интервью по первому всесоюзному каналу.

— А его звонки по мобильному телефону?

— Ты издеваешься? — насмешливо повертел головой Харченко. — Кто меня допустит к его звонкам? И вообще, ты представляешь, сколько их он делает за день? Не дай Бог кому влезть в это дело, — проблем не оберешься…

Я промолчал, сделав тяжёлый вдох.

— То-то, дорогой Андрюша, — подвёл итог Виктор. — Получается, наша с тобою версия летит ко всем чертям. Думаю, тебе придётся смириться с официальной трактовкой преступления.

— Что угодно, только не это, — решительно возразил я.

— Думай, как хочешь. Моё дело — поставить тебя в известность. Просто не хочется, чтобы ты даром терял своё драгоценное время. Хотя, думаю, общаясь с этими женщинами, ты его проводишь с определенной пользой.

— Данные отношения также входят в программу моего расследования, — не без определенной иронии заявил я.

— Конечно, конечно, — снова засмеялся Виктор. — И с целью закрепления памяти о безвременно погибшем друге.

Я недовольно нахмурил брови и бросил на него жестокий взгляд. Подобные шуточки были отнюдь не к месту.

— Ну, не сердись, извини, — более серьёзно сказал Харченко. — Я тебя отлично понимаю. Сам бы на твоём месте долго не мог успокоиться. Потому сегодня к тебе и пришёл, что сочувствую твоему горю. Если бы не понимал — просто бы плюнул на всё и забыл о тебе. — Он поднялся, приблизился ко мне и положил на моё плечо ладонь. — Я хочу, чтобы ты знал, если надо будет помощь, — приходи, звони, координаты мои ты знаешь. Я всегда пойду навстречу.

— На будущее, может быть, и пригодишься, — равнодушно пробормотал я.