Любовницы-убийцы

– Сколько лет твоим детям? – спросила Бетт.

– Достаточно, чтобы свести меня с ума!

Касс тоже встала. Совещание закончилось. Решение принято.

Скоро они осуществят свою месть.

ГЛАВА 8

Высокий и красивый Ник Бассалино представлял собой идеальный образец итальяно-американского молодого человека. Великолепные белые зубы, часто открывающиеся в широкой улыбке, теплые карие глаза, длинные, слегка вьющиеся волосы. Ему исполнилось тридцать три года и он любил черные, сшитые в Италии костюмы, шелковые рубашки, туфли ручной выделки. Ник Бассалино имел все только самое лучшее.

Он жил в большом, хорошей архитектуры доме над огнями Голливуда. Не будучи актером, он получал множество таких предложений из – за своей почти неправдоподобной внешности. Только при самом пристальном рассмотрении можно было заподозрить, что его нос чуточку подправлен – этого не было. Что его зубы искусственные – а они были настоящие. И что его черные как смоль волосы слегка подкрашены – это тоже была неправда.

Ник возглавлял экспортно-импортную компанию «Уэр-хаузинг инкорпорейтед». Это было самое крупное предприятие такого профиля на Западном побережье, и Ник был его хозяином.

Если ваш отец Энцио Бассалино, вам, естественно, не нужно начинать свою карьеру с самого низа.

В настоящее время подругой Ника была Эйприл Крауфорд, пожилая кинозвезда, имевшая у себя за спиной четырех мужей. Начинающие киноактрисы его не интересовали. Он любил, появляясь в обществе, вызывать уважительное отношение, а в Голливуде этого можно было добиться только если тебя видели со звездой.

Они жили вместе уже год. Эта связь оказалась полезной для общественного облика обоих. Эйприл нравилось, что у Ника есть собственные деньги и он не на содержании у нее. Он прекрасно выглядел и был не слишком молод – не мальчик – чтобы о ней злословили и смеялись над ним. Он был вполне на уровне в общении с ее друзьями и, конечно, – для Эйприл это было главным – великолепен в постели. Настоящий неутомимый жеребец.

Что же касается Ника, то ему доставляло удовольствие респектабельность Эйприл, дружба с людьми кинематографа, появление его фотографий в журналах для болельщиков кино. Эйприл привнесла в его жизнь определенный стиль.

Единственное, чего он никак не мог понять, так это почему Энцио так резко протестовал против их отношений. Отец обычно звонил ему и сердито говорил:

– Что там происходит между тобой и этой старой бабой? Что с тобой, Ник? Ты делаешь посмешищем фамилию Бассалино.

– По-твоему, будет лучше, если я стану путаться с хорошенькой, глупой восемнадцатилетней шлюхой, – мрачно отвечал Ник.

– Вот именно. А почему нет? Разве так уж плохо обладать девкой с хорошеньким личиком, упругими сиськами, кусочком, который хотели бы иметь другие мужики, а владеешь им ты? А?

– Ты просто не понимаешь, – говорил Ник, уставая от этого старого бесконечного спора.

– Значит, я ничего не понимаю, я старый е…й пень. Однако, я не так уж плох для старика, который ничего не понимает. А вот ты ведешь себя недостойно моего сына.

– Ладно, ладно. Забудь об этом. Я пошлю тебе телеграмму, когда расстанусь с ней. Ты сможешь отпраздновать такое событие.

– Молокосос! – бормотал Энцио и оба напоследок смеялись. Такие разговоры происходили каждую неделю.

Отношения этих двух людей, отца и сына, основывались на любви, яростной горделивой любви, которая связывает итальянские семьи.

Что бы Энцио не делал в своей жизни, а сделал он много, он знал, что всегда был хорошим отцом своим сыновьям. Несмотря на плохое здоровье их матери /он всегда говорил о помешательстве Розы, как о нездоровье/ он вырастил их достойными мужчинами. Ник отлично руководил фирмой «Уэрхаузинг». Он был человеком жестким, люди дважды думали прежде чем вступать с ним в конфликт. Да, Ник был настоящим сыном Энцио Бассалино.

– Ты уже готов, дорогой? – Эйприл Кроуфорд заглянула в гардеробную Ника. Они жили порознь, но на уикэнды Эйприл любила, чтобы он оставался у нее.

Эйприл Кроуфорд являла собой хорошо сохранившуюся блондинку, не так давно перешагнувшую свое пятидесятилетие. Маленького роста, стройная, очень ухоженная и хорошо гримирующаяся. На расстоянии ей можно было дать под сорок, но при ближайшем рассмотрении усталые мелкие морщинки и некоторая пышность форм раскрывали секреты ее возраста.

– Для тебя я всегда готов, сладкая моя, – ответил Ник, обнимая ее, что заставило Эйприл завизжать от удовольствия.

Ему было восемь лет от роду, когда он в первый раз увидел ее на экране и влюбился.

– Я думаю, что сегодня мы должны вернуться домой пораньше, – сказала Эйприл.

Ни один из ее четырех мужей и бесчисленных любовником не доставлял ей такого наслаждения в постели, какое дарил ей Ник.

– Ты хозяйка, ты распоряжаешься.

– Я вообще предпочла бы никуда не ехать. Может, если я позвоню Джанине, она поймет…

– Она не поймет, – твердо сказал Ник. – Мы должны ехать. Мы оба уже одеты и ты выглядишь замечательно, как маленькая кукла.

Он совершенно не хотел пропускать вечеринку у Джанни Джеймсон. Она была ровесница Эйприл и столь же знаменита.