Любовное настроение

В тот вечер Париж был влажен и прозрачен, как сырая акварель. Я отперла гостиничный сейф и вытащила завернутый в салфетку кусок сахара. Мне хотелось, чтобы город открылся мне, и кубик рафинада был моей отмычкой. Я запила сахар минеральной водой, превозмогая тошноту, и улеглась на кровать. Нужно было дождаться, пока препарат начнет действовать. Мне не хотелось идти по улице в сахарном продроме, когда от озноба каждый волосок на теле стоит дыбом. В уме я чертила маршрут: спуститься по улице Риволи к Лувру, выйти на набережную, добраться до острова Сите. Мне казалось, место силы, которое я ищу, должно быть именно там, но что это за место — я не знала. Нужно было найти ее, точку, где находится замочная скважина Парижа, точку, откуда я вскрою своим ключом эту чертову бонбоньерку, набитую седым шоколадом и человечьими костями.

По дороге я остановилась во внутреннем дворе Лувра, пустом и гулком. Из окон лился на брусчатку мертвенный свет. Восторг, сопровождающий сахарные путешествия, вызывается странным и чудесным ощущением надмирности — все прежнее вокруг тебя, и ты сам как будто там же, где был вчера, но в какой-то более тонкой реальности. Странный лысый человечек в трико трусцой перебегает площадь. В арке звучит чье-то пение. Этот Лувр — не для туристов, он для меня одной, и лишь со мной разговаривают на языке жестов все эти изваяния, ежесекундно и неуловимо меняющиеся.

Я думала, искомое находится где-то поблизости от собора Парижской Богоматери, и долго сидела напротив, куря сигареты. Собор казался маленьким, вычурным и кривоватым. Я обошла его с той стороны, где не было забора, и вернулась назад. Нотр-Дам молчал, не давая мне ни единой подсказки. Я повернула к реке и тут увидела ее.

У нее были очень независимый вид и немного развинченная походка. Она была одета в короткую кожаную куртку и узкие джинсы. Черный подшлемник обрамлял очень худое лицо, строгое, почти воинственное — и в то же время скорбное. От нее веяло какой-то высокой непреходящей печалью. Воображение дорисовывало за ее спиной длинные острые крылья воробьиного цвета. Она задержала на мне взгляд, потом отвернулась и стала спускаться к воде. Я последовала за ней. Ее силуэт скрылся в тени моста.

Я не догнала ее, но мне и не хотелось. Под мостом в смердящих кучах тряпья мирно ворочались бродяги. Я осторожно прошла мимо и через какое-то время очутилась под ивами на стрелке острова. Неподалеку целовалась парочка. Еще поодаль визжали и хохотали пьяные в дым школьники. Они пили алкогольную шипучку из банок, словно в Париже было мало вина. Все эти люди мне не мешали, а я не мешала им, наши миры не пересекались. Я опустилась на камни. Внизу чернела Сена, перемалывая оранжевые огни. Под одеждой по моему телу от страха струился сладкий пот. Что делала Матильда в Париже? Ждала ли она меня? Или я сама привезла ее? Вернется ли она? Будет ли возвращаться? Пока это всё было неважно. Важно было то, что я находилась в искомой точке и к моим ногам река несла все тайны Парижа.