Любовное настроение

– Корпоративные мероприятия способствуют разрядке напряжения в межличностных отношениях, накопившегося в ходе работы, улучшению настроения сотрудников, развитию их творческого потенциала… – бубнил Игорь, а отец вдруг начал панически озираться, как будто его держат взаперти и он не может найти выход. Этот испуганный взгляд появляется у него, когда он хочет к себе наверх – немедленно, сию же минуту.

– Тебе нужно ответить на письма, – сказала я тихо, как будто напоминая. – Тебе нужно срочно ответить на письма…

– Да-да, именно… э-э… ответить на письма. – Отец поднялся из-за стола. – Спасибо, что напомнила. Ну… э-э… я вынужден вас покинуть, срочные дела призывают меня наверх.

Отец очень строго делит людей на достойных его внимания и всех остальных – по интеллекту. Наш новый родственник оказался глуповатым, и отец мгновенно потерял к нему интерес. У отца и Лидочки есть одна общая черта: непреодолимое желание убежать, мгновенная потеря интереса, если им – не нужно.

Мы с мамой и Марией еще долго слушали нашего нового родственника, стараясь проявить внимание к Игорю за себя и за отца.

Отец, конечно, вправе выбирать, на кого тратить время, оторванное у Византийской империи, а на кого нет, но нам, обычным людям, стоит ли так строго оценивать людей по интеллекту? Наш новый родственник хоть и недалекий, но безобидный, порядочный, рассудительный, без всякой поддержки делает эту свою карьеру, – разве это не повод, чтобы простить ему некоторую глупость?.. Игорь, одинокий, мягкосердечный, приехал к нам, чтобы восстановить родственные связи, – разве это не заслуживает похвалы?

* * *

На следующий день во время завтрака выяснилось, что хотя у нас обычная семья, но все-таки немного мексиканский сериал.

Лидочка была в школе, Мария в институте, а я осталась дома писать диплом и вместе с мамой развлекать нашего родственника.

– Мне бы хотелось расставить точки. Обсудить в активном диалоге при помощи техник межличностного общения. Вы, я думаю, понимаете цель моего приезда, – покраснев, сказал Игорь.

– Восстановить семейные связи, – удивленно ответила мама. – Но мне кажется, мы уже вчера все восстановили…

…Утром уши у Игоря торчали еще больше, но в целом он был такой же свежевымытый и приветливый, как вчера, и никто не ожидал от него такого подвоха… Скажу сразу же, не стану растягивать на несколько серий: оказалось, что наш дом принадлежит не нам, а потерянному младенцу. И участок, двенадцать соток, за счет которых мама рассчитывала приобрести недвижимость в разных странах мира, тоже принадлежит не нам, а Игорю. У симпатичного, аккуратного, приветливого Игоря оказались при себе бумаги, из которых следовало, что земля и дом принадлежали его отцу, а Игорю нужно было лишь юридически вступить в права наследства.

Из разговора Игоря с мамой я понемногу стала понимать, что же произошло – не сейчас, а давным-давно.

Давным-давно мы жили на Петроградской, в коммунальной квартире. У нас были две комнаты, огромные, как залы, одна с камином, другая с красивым эркером. Но все-таки это была коммуналка, а у нас были Женя, я, Мария, и только что родилась Лидочка. Поэтому родители с радостью переехали в Лисий Нос, в дом, принадлежавший нашему деду, – эту часть истории мы знали.

После смерти деда мы продолжали жить в Лисьем Носу, но дом и участок были завещаны сыну деда от второго брака, – а вот этого мы как раз и не знали…

Братья поссорились: отец Игоря пожелал продать свое наследство, а наш отец не хотел вернуться со всеми нами в две комнаты с камином и эркером. Отец Игоря уступил нашему отцу, и мы остались в нашем доме, то есть уже не в нашем, а чужом доме.

– Мой отец поступил благородно, – заметил Игорь.

– Ничего подобного, твой отец поступил не благородно, а по совести, – благодушно возразила мама. – Он получил квартиру и новую машину «Жигули»! Да в то время этот старый дом стоил меньше, чем «Жигули». Разве это было справедливо?

Сначала мама охотно обсуждала все это с Игорем, считая, что они ностальгически вспоминают прошлое, затем смотрела на него жалеющим взглядом, как на сумасшедшего, которого почему-то волнуют дела давно минувшие, затем снисходительно-скучающим взглядом, как будто Игорь пришел рекламировать ненужный ей пылесос. Ну, а когда Игорь сбегал за портфелем и показал ей документы, у мамы случилась истерика.

Мама то плакала, то затихала, недоуменно поглядывая на меня, и вдруг бросилась к Игорю с таким угрожающим видом, что он выскочил за дверь, прижимая к себе портфель с документами.

– Девочки, уймите вашу мать, – сказал он из-за двери, как будто я была здесь не одна, а с сестрами, – наверное, от ужаса.

– Я провела жизнь в розовых очках. Я думала, что если мы здесь живем, то это наше… – всхлипывала мама. – И вот до чего я дожила – нас выгоняют из родного гнезда…

Мама намочила полотенце холодной водой, демонстративно приложила полотенце ко лбу и вышла из кухни.