Любовное пари

  — Я же говорила тебе, Курт, что не была в этом уверена на сто процентов. Мне нечего было тебе говорить. Я не видела никакого смысла в том, чтобы подойти к тебе и поделиться, возможно, беспочвенными подозрениями.

  Курт слегка улыбнулся.

  — Да, теперь я все понимаю. Должно быть, ты испытала облегчение, когда все закончилось... но мне очень жаль, что все не произошло по-другому.

  Девушка остановилась в нескольких шагах от дверей пансиона.

  — Это не было облегчением, — возразила она. — Что ж, я пришла.

  Курт больше не смотрел на Лиссу. Все его внимание было сосредоточено на фасаде дома, и на мгновение девушка поняла, о чем он думает, глядя на этот дом. Подъезд грозил в любую минуту развалиться. Лестница осела. С двери облетела краска.

  — Мне очень не хотелось бы, чтобы ты здесь жила, — сказал Курт. — Но, боюсь, моего желания будет мало.

  — Правда? Тогда почему же ты развопился, когда Ханна хотела отдать мне свой дом?

  — Потому что мне не хотелось, чтобы он принадлежал тебе, — признался Курт.

  — Звучит противоречиво.

  — Я не хотел, чтобы между нами стоял дом, чтобы мы каждый раз ругались из-за него, как это делали мои родители. — Курт повернулся к Лиссе лицом и положил руки ей на плечи. — Я не желал, чтобы ты была связана домом, потому что хотел взять тебя с собой.

  Ее сердце учащенно забилось и готово было вырваться из груди. Такого она прежде никогда не чувствовала.

  — Лисса, пожалуйста, дай мне еще один шанс. Мне очень трудно, — проговорил Курт.

  Девушка долгое время смотрела на него. Что-то было в выражении его лица, буря страстей в его взгляде...

  — Я иду внутрь.

  Его хватка усилились, а потом ослабла. Он отпустил ее руку.

  — Хорошо. Спасибо, что выслушала. Могу я как-нибудь позвонить тебе?

  — Если хочешь, можешь войти. — Лисса начала подниматься, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет он за ней или нет. Девушка и так это знала, все тело пылало — он был прямо за ее спиной.

  Лисса открыла дверь и сказала:

  — Теперь у меня есть микроволновая печь, так что я могу нагреть воды для кофе или чая. Что ты будешь?

  Курт пожал плечами.

  — Кофе, наверное.

  Лиссе нужно было занять чем-нибудь руки. Она наполнила водой из графина две кружки и поставила их в крошечную микроволновую печь. Девушка краем глаза заметила, как Курт подошел к каминной доске.

  Там больше не было маленькой рождественской елки, но в центре каминной доски восседал Тукс — талисман, который Курт подарил ей на Рождество.

  По удивленному вздоху мужчины Лисса поняла, что он увидел серебряный сувенир.

  — Ты сохранила его. — Курт повернулся к Лиссе. Его глаза сияли. — Ты не выбросила его. Почему, Лисса?

  — Потому что он сделан из серебра.

  — Только снаружи. Так что он не представляет большой ценности.

  Девушка достала две кружки с горячей водой и добавила в них быстрорастворимый кофе.

  — Тукс ни в чем не виноват.

  — Да. Только я. Минуту назад ты сказала, что не испытала облегчение, когда поняла, что не беременна. Почему, Лисса? Потому что ты хотела ребенка?

  — Потому что я так и не узнала правды. Все эти годы я пробовала убедить себя в том, что не была беременна, что это было всего лишь игрой моего воображения. Но... не смогла забыть...

  — Ребенка?

  Лисса кусала губы.

  — Нет, Курт. Я не смогла забыть тебя.

  Мужчина не двигался. Когда он заговорил, его голос был нежным:

  — Однажды ты спросила, почему у меня было так много женщин и ни с одной из них меня не связывали серьезные отношения. Ты была причиной этому, Лисса. Ни одна из этих женщин не была тобой.

  Лисса отвернулась.

  — Если ты ждешь, что я поверю тому, будто все эти годы ты страдал без меня...

  — Это правда. Тогда в раздевалке, еще не зная, кто ты, я готов был подраться с атлетами, которые пускали слюни, глядя на тебя. Ты уже была моей, и в глубине души я знал это. Я люблю тебя, Лисса.

  Девушке хотелось плакать, смеяться, кричать от счастья.

  — Знаю, что я не сделал ничего хорошего, чтобы доказать свои слова. Но клянусь, я докажу...

  — Да, — промурлыкала Лисса. — И начнешь это делать прямо сейчас.

  Курт крепко обнял девушку и жадно приник к ее губам. Этот поцелуй говорил больше, чем простые слова. Затем мужчина с неохотой отпустил Лиссу и положил свои руки ей на плечи. Когда он заговорил, в его голосе звучало беспокойство:

  — Ты пойдешь со мной, Лисса? Будешь со мной работать? Выйдешь за меня замуж и возьмешь себе бабушкин фарфор?

  Последнее сомнение вспыхнуло в девушке.

  — Я не знаю, Курт. Я люблю тебя, но если честно, боюсь...

  В глазах мужчины читалась боль.

  — Потому что я не слушал тебя. Потому что не верил тебе и думал, что ты могла совершить такой? ужасный поступок, как аборт. Клянусь тебе, такое больше не повторится. Со временем ты поймешь, что сейчас я говорю тебе правду. Только дай мне последний шанс, Лисса!

  Девушка медленно кивнула. Курт взял ее руку и поцеловал каждый тонкий пальчик. Затем снова заключил ее в объятия и поцеловал так, что она забыла обо всем на свете.

  — Курт, насчет той невероятной ночи, которую мы провели вместе... Что, если она не такая невероятная, какой будет сегодняшняя ночь?