Любовное проклятие

Алек улыбнулся. «Штатский» реально не знал, как спросить. Трудно старому работнику конторы задавать вопросы о магии и прочем, рассуждать о паранормальности смертей. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Участие в этом деле несло с собой головную боль. В общем-то, Алеку искренне было жаль «дядюшку», но помогать ему он не собирался.

– Трое, – ответила Елена, не заставляя его мучиться. Ответила спокойно, улыбаясь. Она чувствовала себя хозяйкой положения, она уже знала, что окунет этих двоих, как кутят. Алеку было знакомо это чувство, пьянящее, азартное, когда кажется, что одним жестом, одним словом можешь вершить судьбы мира. Когда приходит сила. – Однако, – после некоторой паузы продолжила она, – возможность сделать это имела только я.

В кабинете стало что-то меняться, настроение разговора, казалось, передалось даже стенам, рассеялось по кабинету. Будто они уже не в офисе, а в зале уютного кафе или где-то в комнате, где притушен свет, и интимный полумрак располагает к романтике, стихам, прикосновениям и поцелуям.

– Вы говорите так, будто точно знаете, как их убили. – «Божок» наклонился вперед, посылая Елене свои самые завлекающие взгляды, самые медовые улыбки, поддаваясь странному, такому неожиданному настроению, будто сам уже стал частью этой романтической сказки.

– Знаю, – в тон ему, так же наклонившись вперед, ответила Елена. Будто и не об убийствах шла речь, будто готова она была раскрыть что-то сокровенное, мысли, а может, и чувства. – Сначала им обеспечили сердечный приступ, а уж потом изобразили иллюзию самоубийства. Для каждого свою.

Атмосфера в комнате накалялась. Алек почувствовал, как растет предвкушение. Холодок пробежал по спине. Елена плела чары. И все происходило, как в замедленной съемке. Вот «дядюшка» зачем-то уставился в окно, на осколки снега, примерзающие за доли секунды к оконному стеклу, на серое безрадостное небо. Его рука что-то машинально выводила в блокноте. «Божок», не отрываясь, смотрел на Елену. Алек чувствовал, как сбилось его дыхание, как он начал нервничать в ожидании откровения, которое ему пообещали.

– На это нужна сила, огромная, темная, – нараспев произносила Елена. – И время, и знание.

– У вас его достаточно, – через силу заметил «божок». – Откуда у вас эти знания?

– Свои источники, дорогой. – Даже Алеку голос его дорогой подруги показался необычайно чарующим. – Я должна это знать. Это мой город, мои люди, неужели я допущу, чтобы что-то здесь происходило без моего ведома?

Она говорила искренне! Алек был в восторге. Он обожал такие сцены. Казалось, что сейчас Елена сама верит в свои слова, сама поддается на свой Зов, является частью этого Зова. Искренность обычного человека может творить чудеса, а искренность ведьмы…

– Ты знаешь слишком многое, дорогая. – «Божок» опять улыбнулся своей коронной улыбкой победителя. – А не боишься, что тебя могут подтянуть за базар?

Она улыбнулась, ласково, чуть лукаво, приподняв брови в немом удивлении. Алек понял, что он плохой психолог. Неужели женщинам и правда нравится, когда мужчины переходят в разговоре с ними на такой вот жаргон? Наверное, он общался не с теми женщинами.

– Ты считаешь? – Елена осторожно положила руку на ладонь «божка». Их было только двое. В этом мирке, в центре этой сказочно нежной иллюзии.

Алек готов был идти за букетом. Спектакль удался!

– Сними очки. – «Божок» сполз до шепота.

– Будьте осторожны в своих желаниях, они могут исполниться, – промурлыкала Елена. – Ты не боишься узнать слишком многое?

«Жертвенный козленок» лишь улыбнулся.

Медленно, нарочито медленно, она сняла очки…