Любовное зелье колдуна-болтуна

Борцов перевел разговор на другую тему.

– Я просидел с утра в архиве местной больницы, порылся в бумагах. Интересная картина вырисовывается. Сейчас заведующая на обед ушла, у них перерыв строго по часам, я тоже отъехал перекусить. Потом вернусь, еще поковыряюсь, а вечером доложу, что накопал. Танюша, ты Ивана Никифоровича не видела? Стучал ему утром в номер, но ответа не дождался. Мобильный его выключен.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица. Ну да, Глеб Валерьянович подходил к двери номера «Япония», но там ночевала я, а потом ни свет ни заря уехала на бензоколонку. Меня охватило беспокойство. Где Иван? Может, ему все-таки стало плохо, и босс сейчас без сознания лежит в номере «СССР»?

Я вскочила и поспешила в коридор.

– Тань, – окликнул меня Роберт, – я договорился с Вербицкой, она тебя ждет ровно в шестнадцать. Сейчас четырнадцать. Между прочим, Валерия Леонидовна знает, что ты начальник особой бригады. Как и то, что мы расследуем смерть Бражкина.

Я рассердилась.

– Кто и зачем ей это сказал?

– Понятия не имею, – хмыкнул Троянов. – Но едва я запел про известную журналистку из Москвы по имени Татьяна, как ученая перебила: «Не стоит придумывать залихватские истории. Чем могу, помогу людям, которые хотят найти убийцу мэра Лоскутова, мужа моей лучшей подруги».

– Похоже, о нашем прибытии знают даже местные голуби, – вздохнула я.

– Собственно, мы ведь и не скрывались, – резонно заметил Борцов, – а Василий Петрович Шаров за день до нашего прилета выступил по местному телевидению с заявлением, суть которого можно выразить одной фразой: «Я пригласил лучших сыщиков из столицы, чтобы они поймали того, кто сбил Игоря Семеновича Бражкина, для меня это дело чести».

– Нас он о своей пиар-акции не поставил в известность, – возмутилась я.

Глеб Валерьянович достал из кармана идеально отглаженный белоснежный носовой платок.

– Шаров привык сам принимать решения, членов бригады здешний олигарх считает кем-то вроде наемных рабочих.

– В принципе это верно, – раздался из коридора голос Тарасова.

– Иван Никифорович! – обрадовалась я. – Очень рада тебя видеть. Вернее, слышать.

Глеб Валерьянович быстро посмотрел на меня и отвел взгляд.

Глава 20

– Извини, заснул у тебя в номере, – смущенно сказал шеф, когда мы вдвоем вышли к лифту.

– Ерунда, – засмеялась я, – ты просто устал, ведь вчера был суматошный день – перелет из Москвы, потом не ближний путь на машине до Лоскутова, поесть нормально удалось только вечером.

– Но ты-то не вырубилась, – вздохнул босс.

Я слегка приукрасила действительность.

– Заснула через пять минут после тебя.

– Где ночевала? – вдруг спросил Иван.

– В номере «Япония», – пояснила я. – Неуютно там, вместо душа бочка стоит. А ты хорошо отдохнул?

– Продрых до одиннадцати, – признался начальник. – С чего меня так унесло? Проснулся от звонка мамы. Сначала даже не понял, что нахожусь в Лоскутове. Может, на кухне какую-то дрянь в ужин подмешали? Голова странная, как не моя, и гудит, словно вчера я ведро виски выпил. А еще зверски есть хочется.

– Так это понятно, время-то обеденное. Что ж, хорошая котлета тебе не помешает, – посоветовала я.

– Ненавижу мясо! – вмиг вскипел босс. – Есть животных мерзко!

– В понедельник ты на моих глазах безо всяких угрызений совести слопал тушеного кролика, – зачем-то сказала я. И сделала это зря, потому что босс тут же взвился:

– Заяц не животное!

Мне следовало вспомнить об отказе Ивана Никифоровича от курения и захлопнуть рот, но меня в недобрый час потянуло спорить.

– А кто? Не птица же и не растение!

– Он тупой! – затопал ногами шеф. – Не похож на собаку! Он идиот! Из них вертеть котлеты можно, у них ума нет!!!

Мимо проходил Борцов и, услышав крики, притормозил со словами:

– Что случилось? Иван Никифорович, ты почему такой красный? Давай-ка тебе давление померяю.

Я, наплевав на все правила приличия, бесцеремонно втолкнула Ивана в кабину, вошла следом за ним и сказала Борцову:

– Все нормально, просто мы обсуждаем детали дела.

Затем сразу же нажала на кнопку с цифрой «один» и повернулась к шефу.

– Тебе надо пить успокаивающие капли.

– Я не истеричка! – огрызнулся босс.

– Конечно, нет, просто организм нервно реагирует на отказ от курева, – мирно продолжила я.

– Глупости! – продолжал шуметь шеф – Не надо мне дудеть одно и то же! Просто я зверски проголодался!

Вспомнив про коробочку с ирисками, подаренную провизором Григорием Николаевичем, я затараторила:

– Извини, не понимаю, почему мне в голову мысль о сигаретах пришла. Ты завтракал?

– Нет, – признался босс. – Когда проснулся, в гостинице предложили какую-то азиатскую экзотику, вроде сушеных лягушек в соевом соусе.

– Не знала, что японцы их едят, – искренне удивилась я, – полагала, что употребление квакушек в пищу исключительно французский гастрономический изыск.

Иван передернулся.

– Конечно, я не рискнул попробовать сие блюдо, – вздохнул Иван. – Поехал к Каролине, вдове Игоря Семеновича, но ее не застал, поговорил со старшим сыном. Сказал ему напрямую: «Чтобы найти того, кто лишил жизни вашего отца, нам надо знать правду. У вашего отца была любовница?»