Любовное зелье колдуна-болтуна

— Хорошо, — сквозь зубы процедил шеф.

— Но кухня уже закрыта, — заблеял лакей, — заказать блюдо можно только до десяти вечера.

Босс покраснел.

— Обожаю суши, а салат из морской капусты моя любимая еда, — затрещала я. — И печенье из рисовой муки — полный восторг. Иван Никифорович, давай поменяемся? Ненавижу сосиски, от зеленого горошка я покрываюсь прыщами, да и булочка с корицей мой враг. С таким весом выпечка для меня под запретом.

— Отлично! — обрадовался босс.

— Суши, похоже, из неочищенного риса, — удивилась я, рассматривая то, что мне предстояло съесть, — никогда не пробовала подобные, крупа всегда была белой, а эта коричневая.

Официант опустил глаза.

— Лоскутово, увы, не Москва и не Токио, были перебои с зерном. Наш повар сделал блюдо из гречки.

— Необычненько… — пробормотала я, внимательно изучая комки. — А что в качестве начинки? Угорь? Вроде здесь белое мясо и какие-то зеленые вкрапления.

— Огурец, — подсказал лакей. — С овощами у нас проблем нет, они местные, экологически чистые, а вот с угрем напряженка. Сегодня его нам не поставили. Поэтому использован буртыкач.

— Кто? — заморгала я.

— Буртыкач, — повторил официант. — Лоскутовская с древности всем известная белая рыба. Не сомневайтесь, наши сотрудники ее в обед в речке за гостиницей выловили. Водоросли из того же водоема, свежайшие, нарвали их в районе полудня. Пшенная мука для рисовых печенин прекрасного качества, зеленый чай из оранжереи отеля, выращиваем сами. Цветы жасмина оттуда же, никакой химии. Разрешите уйти? Когда закончите ужинать, вытолкните тележку в коридор.

Пшенная мука для рисового печенья? Великолепно! Но вслух удивляться не стоит.

— Да, да, спасибо, до свидания, — скороговоркой выпалила я. — У вас есть спички? Оставьте их нам.

— Уверена, что хочешь полакомиться ноу-хау из ядрицы с неведомым обитателем местных вод по кличке буртыкач? — спросил Иван, когда лакей ушел.

— Конечно, — соврала я, — обожаю гастрономические эксперименты и всегда вожу с собой специи. Как ты относишься к свечам? Можно я зажгу их?

— Давай, — кивнул Иван.

Я переложила рисовые печенюшки из пшенной муки на бумажную салфетку, взяла зажигалку, оставленную официантом, оплавила нижний конец свечек, укрепила их на блюдечке и попыталась поджечь заостренный конец. Пламя не вспыхнуло, но белый столбик начал медленно таять, в воздухе отвратительно завоняло.

— Волшебный запах, — неожиданно заявил шеф. — У тебя прекрасный вкус, ты выбрала восхитительный аромат.

У меня от исходившего от свечи смрада запершило в горле и зачесалось в носу, но ради спокойствия Ивана Никифоровича я была готова на подвиг и не сделала попытки выбросить источник зловония.

Шеф втянул в себя воздух и схватил вилку.

— Наслаждение!

Я ликовала. Аптекарь не обманул, антиникотиновый набор работает! Иван, счастливо улыбаясь, принялся за сосиски. Отлично, теперь для закрепления результата применим штоки.

Я протянула боссу палочку.

— Попробуй!

Начальник взял угощенье, откусил, пожевал, проглотил и промямлил:

— Ничего. Оригинально. Это хлеб?

Стараясь не дышать, я сказала:

— Сухарики. Специально для сосисок.

Мерзкие свечи тем временем продолжали плавиться, издавая амбре хуже, чем помойка летом. Тарасов взял блюдечко, на котором таяли свечки, и поднес его к самому носу.

— Оооо! Как называется этот чудесный ароматизатор? Где ты его купила?

— В Интернете, — в очередной раз солгала я, — адрес не помню.

— Найди, пожалуйста, — попросил шеф, — поставлю их у себя в кабинете.

— Съешь еще палочку, — сладко пропела я, — с сосисочкой.

— Что-то она как-то… не того… не особенно мне нравится, — попытался сопротивляться босс.

Но я проявила настойчивость.

— Пожалуйста! Ну, за маму… за бригаду… за успешное завершение дела… заедай сосиской… ням-ням…

— Она не соленая, — пожаловался начальник, старательно жуя очередную темно-коричневую фиговину.

— Отлично! — обрадовалась я и вытащила соль под названием «Живительная». — Нужное всегда при мне.

— Не предполагал, что ты такая предусмотрительная и хозяйственная, — одобрительно заметил Иван Никифорович.

Я потрясла бутылочкой над тарелкой Тарасова, но из мелких дырочек ничего не посыпалось.

— Отсырела, — предположил он. — Дай-ка сюда…

Тарасов взял упаковку, отвинтил пластиковую крышечку, полез внутрь ножом… По комнате поплыл запах, гаже, чем от свечи, к аромату помойки добавился букет из тухлых яиц и засорившейся канализации.

— Потрясающе! — в восторге простонал босс. — С чем соль? С черным трюфелем?

Чтобы не отвечать, я быстро запихнула в рот суши. Гречка оказалась переваренной, этакая холодная размазня, а буртыкач напоминал… Сравнения у меня не нашлось. До сегодняшнего дня мне никогда не попадалось ничего, столь же неописуемо мерзкого. Чтобы заглушить вкус яства, я зачерпнула салат из водорослей и судорожно начала его жевать.

Никто из вас в детстве не пробовал слопать кувшинку, растущую на пруду? Помнится, меня десятилетнюю мать один раз летом отправила на каникулы к дальней родственнице в деревню. Местные ребята решили подшутить над москвичкой, дали мне белый цветок на толстом стебле и завели песню: