Любовное зелье колдуна-болтуна

Борцов перевел разговор на другую тему.

— Я просидел с утра в архиве местной больницы, порылся в бумагах. Интересная картина вырисовывается. Сейчас заведующая на обед ушла, у них перерыв строго по часам, я тоже отъехал перекусить. Потом вернусь, еще поковыряюсь, а вечером доложу, что накопал. Танюша, ты Ивана Никифоровича не видела? Стучал ему утром в номер, но ответа не дождался. Мобильный его выключен.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица. Ну да, Глеб Валерьянович подходил к двери номера «Япония», но там ночевала я, а потом ни свет ни заря уехала на бензоколонку. Меня охватило беспокойство. Где Иван? Может, ему все-таки стало плохо, и босс сейчас без сознания лежит в номере «СССР»?

Я вскочила и поспешила в коридор.

— Тань, — окликнул меня Роберт, — я договорился с Вербицкой, она тебя ждет ровно в шестнадцать. Сейчас четырнадцать. Между прочим, Валерия Леонидовна знает, что ты начальник особой бригады. Как и то, что мы расследуем смерть Бражкина.

Я рассердилась.

— Кто и зачем ей это сказал?

— Понятия не имею, — хмыкнул Троянов. — Но едва я запел про известную журналистку из Москвы по имени Татьяна, как ученая перебила: «Не стоит придумывать залихватские истории. Чем могу, помогу людям, которые хотят найти убийцу мэра Лоскутова, мужа моей лучшей подруги».

— Похоже, о нашем прибытии знают даже местные голуби, — вздохнула я.

— Собственно, мы ведь и не скрывались, — резонно заметил Борцов, — а Василий Петрович Шаров за день до нашего прилета выступил по местному телевидению с заявлением, суть которого можно выразить одной фразой: «Я пригласил лучших сыщиков из столицы, чтобы они поймали того, кто сбил Игоря Семеновича Бражкина, для меня это дело чести».

— Нас он о своей пиар-акции не поставил в известность, — возмутилась я.

Глеб Валерьянович достал из кармана идеально отглаженный белоснежный носовой платок.

— Шаров привык сам принимать решения, членов бригады здешний олигарх считает кем-то вроде наемных рабочих.

— В принципе это верно, — раздался из коридора голос Тарасова.

— Иван Никифорович! — обрадовалась я. — Очень рада тебя видеть. Вернее, слышать.

Глеб Валерьянович быстро посмотрел на меня и отвел взгляд.

Глава 20

— Извини, заснул у тебя в номере, — смущенно сказал шеф, когда мы вдвоем вышли к лифту.

— Ерунда, — засмеялась я, — ты просто устал, ведь вчера был суматошный день — перелет из Москвы, потом не ближний путь на машине до Лоскутова, поесть нормально удалось только вечером.

— Но ты-то не вырубилась, — вздохнул босс.

Я слегка приукрасила действительность.

— Заснула через пять минут после тебя.

— Где ночевала? — вдруг спросил Иван.

— В номере «Япония», — пояснила я. — Неуютно там, вместо душа бочка стоит. А ты хорошо отдохнул?

— Продрых до одиннадцати, — признался начальник. — С чего меня так унесло? Проснулся от звонка мамы. Сначала даже не понял, что нахожусь в Лоскутове. Может, на кухне какую-то дрянь в ужин подмешали? Голова странная, как не моя, и гудит, словно вчера я ведро виски выпил. А еще зверски есть хочется.

— Так это понятно, время-то обеденное. Что ж, хорошая котлета тебе не помешает, — посоветовала я.

— Ненавижу мясо! — вмиг вскипел босс. — Есть животных мерзко!

— В понедельник ты на моих глазах безо всяких угрызений совести слопал тушеного кролика, — зачем-то сказала я. И сделала это зря, потому что босс тут же взвился:

— Заяц не животное!

Мне следовало вспомнить об отказе Ивана Никифоровича от курения и захлопнуть рот, но меня в недобрый час потянуло спорить.

— А кто? Не птица же и не растение!

— Он тупой! — затопал ногами шеф. — Не похож на собаку! Он идиот! Из них вертеть котлеты можно, у них ума нет!!!

Мимо проходил Борцов и, услышав крики, притормозил со словами:

— Что случилось? Иван Никифорович, ты почему такой красный? Давай-ка тебе давление померяю.

Я, наплевав на все правила приличия, бесцеремонно втолкнула Ивана в кабину, вошла следом за ним и сказала Борцову:

— Все нормально, просто мы обсуждаем детали дела.

Затем сразу же нажала на кнопку с цифрой «один» и повернулась к шефу.

— Тебе надо пить успокаивающие капли.

— Я не истеричка! — огрызнулся босс.

— Конечно, нет, просто организм нервно реагирует на отказ от курева, — мирно продолжила я.

— Глупости! — продолжал шуметь шеф — Не надо мне дудеть одно и то же! Просто я зверски проголодался!

Вспомнив про коробочку с ирисками, подаренную провизором Григорием Николаевичем, я затараторила:

— Извини, не понимаю, почему мне в голову мысль о сигаретах пришла. Ты завтракал?

— Нет, — признался босс. — Когда проснулся, в гостинице предложили какую-то азиатскую экзотику, вроде сушеных лягушек в соевом соусе.

— Не знала, что японцы их едят, — искренне удивилась я, — полагала, что употребление квакушек в пищу исключительно французский гастрономический изыск.

Иван передернулся.

— Конечно, я не рискнул попробовать сие блюдо, — вздохнул Иван. — Поехал к Каролине, вдове Игоря Семеновича, но ее не застал, поговорил со старшим сыном. Сказал ему напрямую: «Чтобы найти того, кто лишил жизни вашего отца, нам надо знать правду. У вашего отца была любовница?»