Любовные чары

Слова Джаспера были последними, которые было суждено услышать Линксу. Потому что в следующее мгновение «доктор», в ярости взметнувший палаш, рухнул наземь, сбитый с ног метким выстрелом, а из-за деревьев вышел Десмонд, в руке которого дымился пистолет.

Алан, успокоившийся было в объятиях Флоры, снова перепугался и завопил. Десмонд поморщился, бросив взгляд в его сторону.

– Помолчите, милорд! У вас еще будет время кричать на своих вассалов. А мы все-таки родственники.

Подойдя к телеге, он сунул Алану пахнущий порохом пистолет. Флора обморочно побледнела, но Десмонд успокаивающе похлопал ее по руке:

– Не бойтесь, я ведь только что разрядил его. Кстати, это фамильный пистолет Макколов, он принадлежал Алистеру, так что пускай мальчишка привыкает.

Алан, в отличие от Флоры нимало не испугавшийся, начал «привыкать» с огромным восторгом и сразу же попытался сунуть дуло пистолета себе в рот.

– Оружие должно быть направлено только на врагов! – остановил его Десмонд.

Затем он, старательно обойдя взглядом оцепеневшую Марину, смотревшую на него как на привидение, улыбнулся Джасперу:

– Все в порядке, сэр?

– Как ты нас нашел? – спросил тот вместо ответа.

– А как вы меня заметили? – ответил вопросом и Десмонд.

– Твой синий сюртук мелькнул среди сосен, – сообщил Джаспер. – Правда, я не поверил своим глазам.

– Что, не ждали помощи? – осторожно поинтересовался Десмонд.

– От тебя? – повел бровью дядюшка. – От тебя не ждал.

Племянник норовисто вздернул голову.

– Любопытно, почему все здесь считали меня негодяем? Ладно бы только Джессика – она ведь других судит по себе! – но вы и…

Он не договорил, но Марине показалось, что Десмонд имеет в виду ее, и сердце больно ужалила змея-обида: а ее-то он кем считал?

– Сказать по правде, если ты притворялся, то делал это мастерски, – извиняющимся тоном сказал Джаспер.

– Я почти не притворялся, но… Люди, как правило, видят не то, что есть на самом деле, а то, что им хочется видеть, – усмехнулся Десмонд. – Помните, Джессике стало ночью дурно и она вызвала Линкса пустить кровь. Что она говорила потом? Мол, я побледнел и почти лишился сознания. Я и в самом деле был потрясен до столбняка. Однако отнюдь не от жалости к Джессике, а потому что узнал в докторе мерзавца, прославившегося в Париже поистине звериной кровожадностью.

– Но ты же страшно рисковал, встретившись с ним! – воскликнул Джаспер.

– В Париже Линкс исполнял одну и ту же роль – безжалостного убийцы. А у меня там была тысяча лиц, и ни одного своего. – Десмонд взъерошил светлые волосы, помял твердый, с ямочкой, подбородок. – Я был ремесленник Этьен, солдат национальной гвардии Рене, художник Оливье… Нет, риска не было. Но я сразу заподозрил неладное в слишком тесной дружбе Линкса с Джессикой. И еще. Алистер был самым галантным кавалером на свете, но от меня, своего брата, он не таил ничего, говорил, что Джессика вызывает у него смутный страх, граничащий с отвращением. И мне никак не верилось, что Алистер вдруг решил жениться на ней, даже объявил о помолвке. Я гораздо легче поверил, что он сочетался браком… со служанкой.

Десмонд запнулся, и Марина вдруг поняла почему: наверняка он в ту минуту вспомнил, как сам сочетался с бог весть кем.

– Начав осторожно расспрашивать людей, я узнал то, что хотел: Алистер никому ни о чем подобном впрямую не говорил, известие исходило от Джессики, которая распространяла слухи так умело, делала такие тонкие намеки, так ловко сводила обстоятельства, что никто не сомневался в намерениях Алистера.

– А кольцо? – взволнованно спросил Джаспер. – Вообще-то я видел, как Алистер надел его Гвендолин, но…

– Но вы сочли, что брат передумал, верно? – усмехнулся Десмонд. – Я не виню вас. Жизнь не располагала вас к любви и доверию, поэтому…

– Я просто хотел быть счастливым, – глухо отозвался Джаспер.

– И решили, что не можете быть счастливы без Маккол-кастл, – усмехнулся Десмонд, даже не вопросительно, а просто очень печально.

Марина вприщур гневно взглянула на Десмонда. Да, его сказочно своевременное появление спасло их всех, но почему он сейчас ведет себя так, словно ведет дознание? Почему смеет обвинять Джаспера, который только что с трудом отводил от себя и от женщин смерть, усиленно заговаривая зубы убийце Линксу? И если Десмонд раскусил Джессику, почему бы ему не пойти дальше? Почему он не просит прощения у Марины за все отвратительные, неправдоподобные подозрения, которые возводил на нее в компании со своей сестрицей? Ах да, он ведь не слышал хвастливых признаний Хьюго… Джаспер и Флора, конечно, заступятся за нее, и у Десмонда сделается такая обалделая физиономия, что любо посмотреть!