Любовные драмы русских писателей

А вот о взаимоотношениях с отцом: «Странное влияние имел на меня отец – и странные были наши отношения. Он почти не занимался моим воспитанием, но никогда не оскорблял меня; он уважал мою свободу – он даже был, если можно так выразиться, вежлив со мною… Только он не допускал меня до себя. Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины – и, боже мой, как бы я страстно к нему привязался, если б я постоянно не чувствовал его отклоняющей руки! Зато, когда он хотел, но умел почти мгновенно, одним словом, одним движением возбудить во мне неограниченное доверие к себе. Душа моя раскрывалась – я болтал с ним, как с разумным другом, как с снисходительным наставником… Потом он так же внезапно покидал меня – и рука его опять отклоняла меня, ласково и мягко, но отклоняла».

Некоторые детали делают повесть почти автобиографичной. Даже сюжетное построение, при котором рассказчик предпочитает не передавать историю своей первой любви в разговоре, а записать ее и затем прочесть, наводит на те же мысли.

А конкретные факты из биографии отца главного героя повести таковы:

«Отец мой, прежде всего и больше всего, хотел жить – и жил… Быть может, он предчувствовал, что ему не придется долго пользоваться “штукой” жизни: он умер сорока двух лет».

Известно, что отец Тургенева Сергей Николаевич родился 15 декабря 1793 года, а умер 30 октября 1834 года. Он умер на сорок первом году жизни и даже ходили слухи, что покончил с собой из-за разрыва с Екатериной Шаховской. Но и возлюбленная ненадолго пережила его. Она вышла замуж, родила сына и вскоре после родов скончалась.

Любовные похождения Сергея Николаевича имели свои причины.

Женился он на Варваре Петровне, не испытывая любви, – какая любовь по расчету. Жена была старше на 6 лет, не отличалась красотой, и он ей нередко изменял. Был красив собой, но простоват, ума недалекого, да и не мог похвастать высокой культурой, если применить к нему известное определение: культура мужчины определяется его отношением к женщине.

И случилось так, что отец, которого Тургенев любил и уважал, нанес ему душевную рану, и она, вероятнее всего, в одночасье убила всякое уважение и показала всю низость доселе любимого человека. Это ярко и пронзительно описано в повести «Первая любовь», и, без всякого сомнения, написано можно сказать, с натуры.

Вот один из ключевых эпизодов: «На улице, в сорока шагах от меня, пред раскрытым окном деревянного домика, спиной ко мне стоял мой отец; он опирался грудью на оконницу, а в домике, до половины скрытая занавеской, сидела женщина в темном платье и разговаривала с отцом; эта женщина была Зинаида.

Я остолбенел. Этого я, признаюсь, никак не ожидал. Первым движением моим было убежать. “Отец оглянется, – подумал я, – и я пропал…” Но странное чувство, чувство сильнее любопытства, сильнее даже ревности, сильнее страха – остановило меня. Я стал глядеть, я силился прислушаться. Казалось, отец настаивал на чем-то. Зинаида не соглашалась. Я как теперь вижу ее лицо – печальное, серьезное, красивое и с непередаваемым отпечатком преданности, грусти, любви и какого-то отчаяния – я другого слова подобрать не могу. Она произносила односложные слова, не поднимала глаз и только улыбалась – покорно и упрямо. По одной этой улыбке я узнал мою прежнюю Зинаиду. Отец повел плечами и поправил шляпу на голове, что у него всегда служило признаком нетерпения… Потом послышались слова: “Vous devez vous separer de cette…” [“Вы должны расстаться с этой” (фр.)]. Зинаида выпрямилась и протянула руку… Вдруг в глазах моих совершилось невероятное дело: отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, – и послышался резкий удар по этой обнаженной до локтя руке. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть, а Зинаида вздрогнула, молча посмотрела на моего отца и, медленно поднеся свою руку к губам, поцеловала заалевшийся на ней рубец. Отец швырнул в сторону хлыст и, торопливо взбежав на ступеньки крылечка, ворвался в дом… Зинаида обернулась – и, протянув руки, закинув голову, тоже отошла от окна.

С замиранием испуга, с каким-то ужасом недоумения на сердце бросился я назад и, пробежав переулок, чуть не упустив Электрика, вернулся на берег реки. Я не мог ничего сообразить. Я знал, что на моего холодного и сдержанного отца находили иногда порывы бешенства, и все-таки я никак не мог понять, что я такое видел… Но я тут же почувствовал, что, сколько бы я ни жил, забыть это движение, взгляд, улыбку Зинаиды было для меня навсегда невозможно, что образ ее, этот новый, внезапно представший передо мною образ, навсегда запечатлелся в моей памяти. Я глядел бессмысленно на реку и не замечал, что у меня слезы лились. “Ее бьют, – думал я, – бьют… бьют…”»

Этот эпизод Тургенев передал в повести в точности, поскольку в ней он рассказал о себе, о своем отце и о своей первой любви к юной княгине Шаховской, которая, скорее всего, добивалась того, чтобы ее возлюбленный расстался с женой и женился на ней.