Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 2

Я повторил утренние эволюции, однако она сделала возмущённое лицо и воскликнула, что никакая сила в мире не заставит её согласиться, и я могу надеяться только на время и на её чувства. Я был вне себя от ярости и оставил свои притязания.

Я уже начал совсем забывать Шарпийон, но однажды утром ко мне явилась тётка мошенницы. Она принялась говорить об изумлении, в которое всё семейство было повергнуто моим исчезновением. После нескольких напыщенных фраз она обратилась к истинной цели визита — ста гинеям.

— Мадам, если я забыл о данном обещании, спросите про него у своей племянницы — она не сдержала слова и от казала мне даже в столь незначительных знаках внимания, которые не затруднили бы и весталку. А вы прекрасно знаете, ваша племянница далеко не весталка.

— Это же ещё сущий ребёнок, но зато у неё добрейшее сердце. И вы ошибаетесь, сударь, она любит вас и призналась мне в этом. Просто, зная ваш характер, девочка боится, как бы всё не оказалось обычным капризом.

— Может быть, вы хотели бы убедить меня в её искренности?

— Охотно. Хотя моя племянница сейчас и нездорова, я могу отвести вас к ней и ручаюсь, что вы будете удовлетворены.

Эти слова снова воспламенили меня.

— Идите сейчас же, — продолжала сводня, — вы застанете ее в постели. Я опережу вас всего на несколько шагов.

Объяснение было столь недвусмысленным, что я уже видел себя у цели своих вожделений и, быстро одевшись, одним духом был у её дверей. Отворила мне всё та же тётка.

— Девочка, — с таинственным видом объявила она, — принимает ванну. Придётся вам подождать с полчасика.

— Чёрт вас возьми! Опять задержка! Да вы просто лгунья!

— Я сведу вас в её комнату, и она сама всё скажет.

— В ту комнату, где она принимает ванну? — с волнением спросил я. — А вы не обманываете меня?

— Как можно! Идите за мной.

Мы поднялись по лестнице и, подойдя к маленькой дверце, она резко открыла её и втолкнула меня внутрь. Шарпийон стояла в ванне спиной к двери, совершенно обнажённая. По звуку она подумала, что это тётка, и спросила полотенце. Я подошёл поближе. Увидев меня, она тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Не кричите, мадемуазель, это совершенно бесполезно.

— Умоляю вас, уходите.

— К чему столько волнений? Неужели вы думаете, я прибегну к силе?

— Тётушка дорого заплатит за свои проделки.

— Ваша тётушка — достойная женщина, которой я желаю всего самого хорошего.

— Не думала, что вы способны на такое.

— О чём вы говорите? Посмотрите только, на каком я почтительном расстоянии. Клянусь, я не пошевелю и пальцем без вашего желания. Прошу только, встаньте так же, как три минуты назад.

На глазах у неё выступили слёзы, возможно притворные, но всё-таки она решилась исполнить мою просьбу, и даже, следует отдать ей справедливость, показала себя в позе, бесконечно более соблазнительной, чем первоначальная. Я не мог сдержать себя и устремился к ней, но она с холодностью оттолкнула меня. В эту минуту вошла тётка, и я удалился вне себя от злости. Мегера же последовала за мной на лестницу и с лукавым видом спросила:

— Ну, вы довольны?

— Весьма, теперь я узнал и вас, и вашу племянницу. — С этими словами я бросил ей в лицо банкноту на сто гиней, полагая, что она всё-таки заработала эти деньги.

Как догадывается читатель, я поклялся, что ноги моей не будет в доме этих проклятых обманщиц, и решил искать забвения в спектаклях и тавернах. Однако уже на другой день я столкнулся лицом к лицу с Шарпийон, которая входила в Воксхолл. Я хотел быстро отойти, однако она схватила меня за руку и принялась упрекать за вчерашнее. Я был возмущён подобной наглостью, но эта девица с безмятежным спокойствием пригласила меня выпить чашку чая в соседнем павильоне. На мой ответ, что я собираюсь ужинать, она тут же напросилась ко мне в гости. Когда накрыли на стол, мы уже опять были лучшими друзьями. Я имел возможность увидеть её тайные прелести и. разгорячившись, предложил прогуляться, если только она не будет обращаться со мной так же, как с лордом Пемброком.

— Я решилась, любезный друг, безраздельно принадлежать вам, однако при одном условии.

— Какое же это условие? — с нетерпением спросил я.

— Вы каждый день должны приходить ко мне и повсюду сопровождать меня.

— Охотно, но перейдём лучше в беседку.

— Нет, этого сейчас не нужно.

Мне окончательно опротивело её постоянное увиливание, и я совершенно порвал бы с нею, если бы не визит кавалера Гудара, явившегося ко мне вскоре после описанного разговора. У нас сразу же зашла речь о Шарпийон, и я не скрыл от него своего намерения не видеть её более.

— Весьма благоразумно с вашей стороны. Эта малютка очень проворна, у вас же есть склонность к нежности чувств, и она влюбила вас в себя, как последнего простака. Через короткое время вы всё равно оказались бы на мели.

— Неужели вы думаете, что я так глуп?

— Полагаю, вы такой же мужчина, как и все, — чем больше препятствий, тем сильнее ваши желания. Будем говорить откровенно. Бежать от предмета любви — это не способ забыть его. Кто вам сказал, что случай ещё сегодня не столкнёт вас с Шарпийон?

— К чему вы клоните?