Любовные истории актеров

Прошло так много лет уже, а Татьяна до сих пор хранит в конверте вырезанное из телеграммы слово "опровергаем". Это в первый год их брака Армен Борисович, будучи на гастролях, послал ей телеграмму со словами нежности и любви, а в конце приписал: "опровергаем". Татьяна очень хорошо понимала, о чем он хочет ей сказать. Когда они поженились, им многое нужно было опровергнуть в представлении окружающих о них: и что неизбежен антагонизм двоих, и что жена должна жить только жизнью мужа, и почти никто не верил в долговечность их брака.

Свадьбы как таковой не было. Армену нужно было срочно уезжать - Эфрос прислал телеграмму из Москвы. Они расписались уже в Москве, пригласив двух свидетелей. Не успели найти кольца, и на Танин палец было надето обручальное кольцо, с которым венчалась когда-то бабушка Армена. После регистрации они вчетвером провели вечер в ресторане "Арагви". Поселили их при театре Ленком, в подвальчике, лишенном каких-либо бытовых удобств. В маленькое оконце зимой был виден только сугроб грязного снега, сгребаемого дворником со двора, но их успокоили тем, что до них жили тут и другие артисты, Иннокентий Смокнутовский, например. В Ленкоме Джигарханян оказался в трудной ситуации. Эфроса в тот момент из театра "ушли", и Армен стал завоевывать столицу самостоятельно.

Бег времени

Первые лет пятнадцать Татьяна жила в состоянии сильной влюбленности. Она бежала домой и думала, что Армен тоже, может быть, уже пришел - и у нее внутри все пело. И не важно, что ужин не готов и рубашка не выглажена - все это такие мелочи по сравнению с радостью встречи. Они разлучались лишь в том случае, если он был на съемках или гастролях. Отпуск всегда проводили вместе, исколесили на машине всю Европу. Путешествуя, останавливались в уютных гостиницах, ели в придорожных ресторанчиках и оба, молодые и влюбленные, были переполнены радостью бытия и приходили в восторг от всего: от дождя, не вовремя начавшегося, от красивого пейзажа и оттого, что они вместе, близко. Их влекло друг к другу...

Татьяна при всей своей влюбленности не боялась потерять мужа и поэтому не превратилась в рабу любви, в тень своего супруга. Она не манипулировала мужем, чтобы добиться своего, ей не нужно было прибегать к хитростям, к которым прибегает множество женщин, она оставалась просто самой собой, и их отношения с годами превратились в ту близость, о которой лишь мечтают многие супружеские пары. Однажды на отдыхе в Болгарии они поссорились, и Татьяна, чтобы отвлечься, ушла в гости к подруге-актрисе. А Армен весь вечер ее ждал в гостинице, не зная, где она бродит, может быть, плачет, скитаясь по улицам дотемна. Он измучился в ожидании, а Таня вернулась веселая да еще с подарком - двумя картинами художника, мужа ее подруги. И Армен Борисович, в ответ на ее оправдания, разочарованно воскликнул: "В том - то и дело, что ты никогда не старалась меня удержать!" Но с самого начала их брака они договорились, что будут друг другу верить. Армен Борисович, с точки зрения какой-нибудь ревнивой жены, куда более уязвим, ведь у него всю жизнь была масса поклонниц, и некоторые из них были готовы "на все!" Татьяна с ними не боролась, наоборот, она считает, что поклонницы нужны артисту, как цветку вода и солнце. Одна из поклонниц, еще со времен его юности, давно стала другом их дома. Другая писала и посвящала Армену любовные стихи и даже поселилась поблизости - сняла комнату по соседству с ними с окном, выходящим на окна их квартиры. Стихи были очень хорошие, и Татьяна их все сохранила, одно время хотела их даже издать. Как-то незнакомка позвонила и сказала, что ей нужно передать Армену какую-то книгу. Его в Москве не было, и Татьяна из любопытства предложила ей зайти. Она оказалась не так хороша собой, как можно было судить о ней по ее стихам. Книгу не оставила, посидела немного и ушла. Та ли это была поклонница или не та - неизвестно, но письма со стихами после этого перестали приходить. Слава и известность Джигарханяна росли год от года. В каком-то смысле он был баловнем судьбы - зрители его любили, женщины обожали. Но он звездной болезнью не заболел, а однажды сказал жене: " Если доживу до такого, что мне нужно будет сидеть в кресле и чтобы все вокруг меня славили, - стукни меня чем-нибудь тяжелым по голове". Пятидесятилетие его миновало благополучно, следующий юбилей - тоже, стукать по голове не пришлось.