Любовные ошибки леди Валери

– Ланкастер снова попробует отвоевать трон, – сказал он. – Будет еще одна экспедиция в Кастилию.

Камень показался ему очень тяжелым.

– И ты уедешь. – Она не спрашивала, а утверждала.

Он кивнул.

– Но, по-моему, мне уже не так хочется там поселиться… если ты не против, конечно.

«Если ты не против»… Но она не хотела навязывать ему свои желания – не больше, чем сама хотела навязываться ему.

– Но ведь ты всегда так хотел туда…

– Ты кое-чему меня научила. Ты научила меня желать еще чего-то. Тебя. Родной земли. – Он обвел рукой местность. – Как ты думаешь, хватит ли этого для тебя?

Он просил правды, а она была трусихой.

– Раньше я боялась тебе говорить. Я не хочу… и никогда не хотела в Кастилию.

Ненадолго он пришел в замешательство.

– Но ведь ты родом из Кастилии!

– Оттуда была моя прабабка. Но она приехала сюда больше ста лет тому назад! И во мне, наверное, течет всего капля кастильской крови.

– Но ты переживала, когда вторжение отменили!

– Из-за Ла Рейны. Мы с ней… – Она не знала, как объяснить. – Она очень хочет вернуться на родину. Я ее понимаю. – Кроме того, обе страдали от разлуки с домом. – Но теперь мой дом там, где ты. Что бы ты ни выбрал.

– Мой дом здесь. Я выбираю жизнь здесь. С тобой.

Она взяла камень из его руки и присела к земле.

– Когда сад будет разбит, мы положим в него наши камни. – Она положила их на землю. – Бок о бок.

Улыбка. Спокойная. Неподдельная.

– И никакой Кастилии нам не надо!

Эпилог

Рождество 1372 г.

Бертрам Блаунт, управляющий замка Волфорд, Замка смеющихся ветров, с гордостью озирал главный зал.

После возвращения жены хозяина изменилось не только название замка. Впервые с тех пор, как Бертрам стал управляющим, на Рождество устроили пир. В конюшне стояли лошади гостей, менестрели бродили по главному залу, воздух полнился ароматом жареной кабанятины.

Он прожил на свете не так долго и не помнил истории замка, кроме того, что его всегда окутывала грусть, хотя кое-какие слухи до него доходили. Сегодня старики, которые помнили Бруэнов, лишь качали головой да цокали языком.

«Пути Господни неисповедимы!» – перешептывались они.

Конечно, думал Бертрам. И главное чудо, которое с ними случилось, – леди Валери.

Она была спокойна, хладнокровна и вместе с тем настойчива. Ей пришлось пережить немало трудностей. Ну а сам хозяин? Почти вся грусть, которая всегда окружала его, ушла. Один или два раза Бертрам замечал печальный взгляд хозяина; вот почему сегодня он велел повару не добавлять грибов в жаркое. Все знают, что грибы способствуют меланхолии.

Но обычно сэр Гил бывал доволен. А когда он смотрел на жену – редко можно увидеть такую улыбку на лице мужчины, когда он не в спальне и не…

Ну, о таком в обществе не говорят. Странно, что у хозяйки до сих пор нет ребенка, хотя и с маленьким Дени забот хватает.

Подошел привратник.

– Гость, – прошептал он. – Монах просит убежища.

– Пусть войдет. Я скажу хозяину.

– Оставайся здесь, – шепнул Гил жене, вставая и отправляясь следом за управляющим. – Я о нем позабочусь. Странно… Монах бродит один под Рождество.

– Прими его хорошо, – попросила жена.

– Может, он заблудился, – сказал управляющий, когда они вышли в небольшую привратницкую у ворот.

Но, увидев монаха, Гил понял, что тот не заблудился: он сразу узнал голубые глаза и шрам на щеке брата.

– Гилберт… – Монах посмотрел на него, как будто увидел привидение. – Значит, все, что говорили, – правда! Я должен был прийти и убедиться во всем сам.

– Майкл!

– Теперь я брат Майкл, но… да.

Братья обнялись и долго стояли молча.

– Я думал, замок давно развалился, – сказал его брат, когда они наконец снова посмотрели друг на друга.

– Он был заброшенным… и я думал, что таким он и останется.

Сзади послышался шорох; Валери переводила взгляд с одного мужчины на другого. Гил взял ее за руку.

– Кое-что изменилось… Точнее, изменилось все.

Монах перекрестился.

– После стольких лет Господь услышал мои молитвы! Он простил нашу семью!

Гил улыбнулся. Некоторые прегрешения находились за пределами прощения. Но те грехи не были грехами Гила. И Майкла.

– Валери, это мой брат Майкл.

– Входите, – сказала она. – Добро пожаловать домой!

Послесловие автора

Джон Гонт, герцог Ланкастер, который называл себя монсеньором Испании, был третьим сыном короля Эдуарда III. Эдмунд, который женился на сестре Констанцы, был четвертым сыном. Судя по всем хроникам, Ланкастер был глубоко влюблен в свою первую жену, Бланш, и любил ее до самой ее смерти. Однако ему не суждено было стать королем Англии, поэтому, когда у него появилась возможность жениться на наследнице кастильского трона, он так и поступил.

Кэтрин Суинфорд – также реальное историческое лицо; примерно в то время начался ее роман с Джоном, судя по лучшим доступным свидетельствам. История их любви, увековеченная в романе Ани Ситон «Кэтрин», продолжалась до конца их жизни. После смерти королевы Констанцы Кэтрин и Джон поженились, а их четверо детей были узаконены.