Любовные письма великих людей. Соотечественники

…Ты мне напомнишь: все к жизни к великому средство! Дай мне способ сделать ему добро: я его сделаю. Но называть белое черным и черное белым и уважать и показывать уважение к тому, что… (несколько слов зачеркнуто)…в этом нет величия; это притворство перед собою и другими.

В этом письме мне не должно бы было говорить о Воейкове. Но должно было отвечать на твое письмо. Я никак не ожидал, чтобы мое пожертвование было так принято. Нет! меня хотят лишить всякого счастья! Но ты не бойся! Жизнь моя будет тебя стоить! Выключая наперед из нее минуты унылости и сомнения, все прочее будет так, как тебе надобно. Тургенев зовет меня к себе, мы будем жить вместе. У меня есть семья друзей и твое уважение. Я богат. Остальное – Провидению. Дурного быть не может, если сам не будешь дурен. А у меня есть верная защита от всего: воспоминание и perseverence.

Я бы желал, чтобы ты написала мне поболее.

Это было написано вчера поутру. Маша, откликнись. Я от тебя жду всего. У меня совершенно ничего не осталось. Ради Бога, открой мне глаза. Мне кажется, что я все потерял.

Князь П. А. Вяземский (1792–1878)

Благодарю тебя тысячу раз за письма, которые одни служат мне утешением в горести моей и занятием осиротелого сердца.

Петр Андреевич Вяземский – наследник древнего княжеского рода, известный своим стихотворным «Посланием Жуковскому в деревню» и критическими статьями. Был в дружеских отношениях с большей частью писателей, принадлежавших к высшему слою общества: Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, А. С. Пушкиным и Е. А. Баратынским. Легко увлекающийся молодой князь горячо воспринимал их либеральные идеи. И свои убеждения открыто высказывал в стихах, частных письмах и беседах. За что в 1820 г. был снят со всех должностей и попал под тайный надзор. Опала сменила его взгляды на более реакционные и консервативные, он примирился с правительством.

Смерть его жены княгини Гагариной, как и смерть всех близких ему людей, привела Вяземского к глубокой меланхолии и депрессии. Он чувствовал себя одиноким и заброшенным в последние годы жизни и иногда в своих произведениях критиковал современность, но чаще с доброй грустью уходил в далекие воспоминания о прошлом, о друзьях, о жене. 

Князь П. А. Вяземский – жене, урожденной княгине Гагариной (21 августа 1812 года)

Я сейчас получил твое письмо с двумя образами и повесил их на шею, как ты мне велела. Я их не сниму, милый мой друг, ты можешь быть в том уверена. Повторяю тебе мою просьбу писать ко мне чаще, а ты не забывай, что я из Москвы уезжаю и что, следственно, ты, может быть, писем от меня на каждой почте и не будешь получать.

Молчание мое тебя не должно беспокоить, ибо если я занемогу, то армия так близка, что тотчас перешлют меня в Москву, как и многих уже переслали. Притом же дурные известия всегда скоро доходят. Итак, заклинаю тебя, милая моя Вера, как можно более покоряться рассудку и не предаваться всем страхам, которые будет рождать в тебе воображение и нежная твоя ко мне любовь. Молись Богу обо мне, я об тебе, и все пойдет хорошо. Посылаю тебе письмо от Прасковьи Юрьевны и советую тебе отвечать ей по первой почте, что ты получила ее письмо уже в Ярославле и что если я тебя туда, а не к ним отправил, так это оттого, что в этом городе можно найти более помощи в родах, чем в другом. Обнимаю тебя нежно и в поцелуе моем передаю тебе душу мою. Катерине Андреевне и детям – мой поклон.

Князь П. А. Вяземский – жене, урожденной княгине Гагариной (Москва, 24 августа 1812 года)

Я сейчас еду, моя милая. Ты, Бог и честь будут спутниками моими. Обязанности военного человека не заглушат во мне обязанностей мужа твоего и отца ребенка нашего. Я никогда не отстану, но и не буду кидаться. Ты небом избрана для счастья моего, и захочу ли я сделать тебя навек несчастливою? Я буду уметь соглашать долг сына отечества с долгом моим и в рассуждении тебя. Мы увидимся, я в этом уверен. Молись обо мне Богу. Он твои молитвы услышит, я во всем на Него полагаюсь. Прости, дражайшая моя Вера. Прости, милый мой друг. Все вокруг меня напоминает тебя. Я пишу к тебе из спальни, в которой столько раз прижимал я тебя в свои объятия, а теперь покидаю ее один. Нет! мы после никогда уже не расстанемся. Мы созданы друг для друга, мы должны вместе жить, вместе умереть. Прости, мой друг. Мне так же тяжело расставаться с тобою теперь, как будто бы ты была со мною. Здесь, в доме, кажется, я все еще с тобою: ты здесь жила; но – нет, ты и там, и здесь со мною неразлучна. Ты в душе моей, ты в жизни моей. Я без тебя не мог бы жить. Прости! Да будет с нами Бог!