Любовные прикосновения

– Дорогая Лари, что бы ты ни говорила, завтра, когда взойдет солнце, ты будешь думать иначе. Я знаю о твоем прошлом. Если ты почувствуешь себя покинутой… это выпустит на свободу слишком много призраков, которые будут преследовать тебя. Я не могу допустить этого. Я знаю, ты не простишь меня.

То, что он так хорошо понимал ее, только заставило Лари еще сильнее желать его. Она потянулась к нему. Чезз взял ее за руки, но по-прежнему держался на расстоянии.

– Мне нечего будет прощать тебе! Ты ведь не даешь никаких обещаний, – сказала она.

Чезз колебался еще мгновение, а потом позволил Лари втащить себя в дом.

Как он уже давно говорил ей, это был его талант, переданный ему по наследству: способность угождать женщине, посвятить всего себя этому «искусству», как другие посвящают свою жизнь живописи или литературе.

Все, что делал Чезз – то, как он передвинул лампу в спальне, чтобы свет падал в нужном направлении, когда они занимались любовью; ритм, который он задал своими медленными ласками; доверительный шепот, которым учил Лари, как ей следует двигаться; поцелуи, которыми осыпал ее; прикосновения его губ, – все это ласково вело ее по тропе возбуждения, которая поднималась все выше и выше, пока она не почувствовала, что каждый ее нерв трепещет от наслаждения и все существо стремится к волшебному к взрыву.

Лари ощущала, что Чезз все время контролирует себя. А он все приближал ее к краю пропасти, потом бережно уводил обратно, затем делал еще несколько шажков, останавливался и снова подталкивал ближе, ближе…

– Чезз! – взмолилась она наконец и, обвив руками его гладкую спину, прижалась к нему и заставила еще глубже погрузиться в себя.

Но он знал, как сделать ожидание более восхитительным и непереносимым.

– Mia Beatrice! – прошептал он, припав к ее шее, вышел из нее и снова подставил ей свои губы.

Лари хотелось доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей, но его, казалось, ничто не интересовало, кроме одного: как сделать эти мгновения чудесными для нее. Когда Чезз, наконец снова глубоко погрузился в нее и вызвал оргазм, она неистово вцепилась в него, словно только так могла удержаться и не взлететь.

– О… силы небесные! Чезз, ты – что-то… необыкновенное… – выдохнула Лари, когда он приподнялся и взглянул на нее.

Постепенно отдельные части ее тела, которые расплавились и превратились в чистые ощущения, снова слились вместе в единое целое.

– Силы небесные тут ни при чем, cara.

Чезз поднялся с кровати, подошел к окну и стоял, в задумчивости глядя на улицу.

Лари наблюдала за ним, восхищаясь его телом. Небольшие бугорки мускулов у него под кожей слегка оттенялись светом, исходившим от уличных фонарей.

– Что случилось? Я разочаровала тебя? – спросила она. – Нет, cara. Это я сам себя разочаровал.

– Но ведь ты был просто бесподобен, Чезз! Никто не смог бы…

– Я имел в виду не это.

Он повернулся и посмотрел на нее, обнаженную, раскрывшуюся для него. Его взгляд был подобен прикосновению, которое снова начало возбуждать ее.

– Я нарушил обещание.

– Никаких обещаний не было.

– Это обещание я дал сам себе… несколько лет назад. Лари вопросительно взглянула на него.

– Я обещал, что если я когда-нибудь захочу быть с женщиной исключительно по любви… то этой женщиной будешь ты, и что это никогда не случится по какой-нибудь другой причине.

Она подумала о том, сможет ли когда-нибудь заставить его полюбить себя так сильно. Или, возможно, это безумие – даже пытаться добиться этого? С тех пор, как она впервые приблизилась к нему, ее втянуло в поле могучей магнетической силы. Но на самом деле пульсирующим центром этой силы было не сердце – как тогда, так и сейчас. И он сказал ей, что испытывает то же самое. Это не любовь.

Лари протянула к нему руки.

– Я ни о чем не жалею.

Чезз еще на мгновение задержал на ней взгляд, а потом начал собирать одежду, брошенную возле кровати.

– Не уходи! Останься на ночь!

– Чтобы тем самым умножить свой грех? Я не смог устоять перед тобой, Лари, и поступил неправильно!

– Нет! Не понимаю, почему ты так говоришь…

Чезз быстро оделся. Очевидно, ему не терпелось поскорее уйти.

– Чезз, я хотела тебя! И сейчас хочу!

Он остановился возле кровати. Его взгляд пробежал по ее телу. Лари снова охватила дрожь воспоминаний, она уже была готова пожертвовать своей гордостью, вцепиться в него, умолять его. Он потянул простыню и накрыл ею Лари.

– Я неподходящий мужчина для тебя, Лари. Давай закончим на этом!

Она больше не могла упрашивать его. Ведь, в конце концов, таковы были условия, на которые они согласились. Никаких обещаний, никаких обвинений.

В дверях спальни Чезз снова задержался.

– Buonanotte, mia Beatrice. Perdoname,[31] – прошептал он. Лари смотрела в сторону. Несколько мгновений спустя она услышала, как дверь ее квартиры открылась и тихо закрылась.

Что он сказал? Это звучало как «прости меня!».

Но в те мгновения, когда воспоминания о его прикосновениях были еще так свежи и Лари ощущала их повсюду на своей коже и внутри себя, она не могла представить себе, зачем ему было просить у нее прощения.