Любовные прикосновения

За четыре года, прошедших после его визита в «Фонтаны», и до прошлой недели между ними не было непосредственного общения. Кат старалась не возбуждать ревность мужа. В то же время она знала, что Милош тайно поддерживает с Джином регулярную связь с той ночи, когда гибель Масарика побудила его начать кампанию подпольного протеста против коммунистов. Кат подозревала, что Милош имеет какое-то отношение к нелегальному изданию памфлета под названием «Лекарство» – в котором изобличалась официальная ложь и сообщались международные новости, подвергавшиеся цензуре со стороны государства. Милош уезжал на несколько дней, якобы по делам фабрики. Несмотря на риск, которому он себя подвергал, Кат испытывала радостный трепет, наблюдая, как Милош увлечен благородной задачей и больше не томится от жалости к самому себе. Она страстно желала снова видеть его тем отважным и энергичным человеком, который когда-то в одно мгновение завоевал ее сердце. Но теперь, даже если бы в нем вновь проснулось мужество, он все равно не проявил бы прежней страсти.

Кат по-прежнему хотела иметь ребенка. Но когда она призналась в этом Милошу, это только разозлило его.

– Вспомни довоенное время. Я не хотел жениться, потому что знал, – мир будет жесток с влюбленными. И что же? Посмотри, что произошло! Разве не было бы лучше, если бы ты не вышла за меня замуж? А теперь ты хочешь ребенка! Зачем производить на свет еще одно человеческое существо? Чтобы оно страдало, как мы?

Кат не стала спорить. Она ждала и молилась об исцелении его искалеченной души.

Однажды вечером, на прошлой неделе, когда Ирина уже легла спать, пришел посыльный и принес с собой простой конверт, адресованный Кат. Развернув лежавший внутри лист бумаги, она сразу же заметила вверху печать посольства США. Ее взгляд перескочил через написанные от руки строчки к нижней части страницы, и она увидела, что под письмом стоит подпись «Джин». При виде этого имени ее охватила буря противоречивых чувств. Удачно, что записку принесли именно в тот вечер, когда Милоша не было. Но потом она поняла, что Джин должен быть осведомлен о расписании поездок Милоша.

Когда взгляд Кат заскользил по строчкам, она почувствовала, что совершает неблагоразумный шаг.

«Дорогая Кат!

Меня беспокоит Милош. Он подвергает себя опасности. Я много раз предупреждал его, но он отказывается слушать меня. Если вы желаете встретиться, чтобы я мог объяснить вам ситуацию, приходите к Йири во вторник вечером. Меня там не будет, нас не должны видеть вместе. Но вас встретит человек и отвезет ко мне. Если не сможете приехать, не звоните мне. Ваш телефон прослушивают».

Когда Кат кончила читать письмо, ее стали осаждать вопросы. Если Милошу грозит опасность, следует ли ей ждать встречи с Джином и только после этого предупредить мужа? Вероятно, да. Если она хочет привести ему обоснованные доводы, ей надо быть информированной, надо знать, каким образом Милош может спастись. Но вместе с тем, как же она сможет признаться мужу в том, что знает об угрозе, нависшей над ним, не раскрывая при этом источника этих сведений? А если Милошу станет известно, что это Джин рассказал ей обо всем, то не приведет ли его ревность к тому, что он будет игнорировать все последующие предостережения?

Катарину потрясло также открытие, что их телефон прослушивается. Ведя уединенную жизнь, Кат не осознавала, насколько велик гнет властей. Милош должен был знать об этом, однако не предупредил ее.

Во вторник днем Кат приехала в Прагу в маленькой «шкоде», которую купила для себя. По дороге она нервничала и часто смотрела в зеркало заднего вида. Нередко попадались такие участки шоссе, где не было видно других автомобилей, и тогда она расслаблялась. Потом Катарина подумала, что Джин, возможно, затеял все это для того, чтобы встретиться с ней.

Она оставила время на посещение магазинов, но теперь это уже не было беззаботным развлечением, как в прошлом. Прага сильно изменилась с тех пор, когда Кат была здесь много месяцев назад. Замки и соборы стояли на своих местах, вечные и неизменные, но золотое сияние исчезло. Настроение у людей на улицах и в магазинах было мрачным. Кат почувствовала, что все, как и она, то и дело оглядываются по сторонам и осторожны в словах и поступках. Потеря свободы отразилась даже на ассортименте товаров. В стремлении создать экономику, прочно связанную только с коммунистическими торговыми партнерами, всю одежду, обувь, духи, продукты питания и предметы роскоши из Франции, Англии, Италии и Америки убрали с прилавков, а в кинотеатрах не демонстрировалось ни одного голливудского фильма.

К тому времени, когда Кат подъехала к полуподвальному театру, она была уже вполне готова излить весь свой гнев и грусть в смехе над злобностью и глупостью коммунистического режима. Как же это случилось, что люди позволили отнять у них жизнь в которой были свобода и возможность выбора? На этот вопрос, похоже, не было приемлемого ответа, точно так же, как у фермеров в пьесе не нашлось никакого разумного объяснения причины смерти их бессловесных животных.