Любовные утехи русских цариц

По сравнению со всеми этими ужасами, которые мы вам только что описали, дорогие читатели, рискуя у некоторых вызвать повышение кровяного давления, наказание батогами было сравнительно легким наказанием. Прежде всего — что такое батога? Батога — это палка или толстый прут, не путайте, пожалуйста, с долбнями. Виновного клали на землю, один палач прижимал голову, другой садился на ноги, двое растягивали руки, двое, вооруженные батогами, барабанили по оголенной спине до тех пор, пока следивший за экзекуцией главный палач не скажет: «Довольно». Когда палки разлетались в щепки, брали свежие. Когда палачи уставали, как бы то ни было, а работа нелегкая, сами знаете, на смену приходили другие. Это наказание допускалось в России без всякого суда. А виновные должны были после наказания еще целовать руку экзекутору, благодаря его за науку и милосердие. Об этом методе наказания иностранцы с тихим ужасом рассказывали своим монархам и депеши посылали, делая упор на то, что это такая варварская страна, что по улице Невской спокойно пройти нельзя: то и дело вылезает из коляски какой-нибудь франтик и что силы лупит извозчика чем попало, чаще его же палкой или кнутом. А тот только рукавом заслоняется, чтобы глаза ему не повредили, кожу пусть, срастется. А народ молча и без интереса рядом проходит. И «такие картины повсеместно» — комментировали иностранцы! И это правда! Здорово кнут погулял по спинам русских людей на всем протяжении истории.

Аббат Шап описывает в 1761 году такое наказание батогами, свидетелем которого он лично был: «Два холопа, сопровождаемые господином, вели шестнадцатилетнюю стройную, красивую девушку. Красота ее белого личика невольно приковала мои взоры: превосходные волосы густыми прядями ниспадали на плечи. Ее бросили на землю, в мгновение ока обнажили до пояса, и по спине запрыгали палки. После наказания девушку подняли с земли. Она не могла держаться на ногах. Спина у нее была изборождена широкими ранами, кровь обливала ее стан. Она была наказана за то, что не исполнила какого-то приказания барина»^[70].

И тут нам хочется, дорогой читатель, обратить ваше внимание на один интересный факт.

Сколько терпения, мужества, стойкости и одновременно несокрушимого холопства таит в себе русский наказуемый, то есть истязуемый человек! Ни в одной стране мира нет и не было этого затаенного, подсознательного, врожденного уважения к закону, что ли? Мы не знаем, как назвать эту черту характера русского человека. Наверное, название ей еще не придумали, настолько она специфична. Мы приведем вам два примера.

Близ Петербурга в 1722 году колесовали трех человек, убийц и фальшивомонетчиков. Они получили только по одному удару колесом по каждой руке и ноге. Колесо изломало руки, перебило ноги, но преступники остались живы, и их крепко привязали к колесам. Как мы знаем, колеса прикреплялись горизонтально на толстых столбах. «Зрелище было воистину страшное. Один из колесованных, старик, изможденный предварительными пытками, через несколько минут испустил дух. Но остальные, молодые парни, долго еще боролись со смертью. Можно было подумать, что они проживут на колесе двое, трое и даже четверо суток. Так оно и случилось. Молодые были румяны. Равнодушно, чуть ли не весело поглядывали они по сторонам и ни стоном, ни жалобой не обнаруживали страданий. Один из них, к величайшему изумлению толпящихся зрителей, с большим трудом поднял разможженную руку, повисшую меж зубцов, отер себе рукавом нос и опять сунул ее на прежнее место. Но эффект был еще поразительнее, когда тот же страдалец, заметив, что он замарал колесо каплями крови, со страшным усилием вытащил изувеченную руку и бережно обтер колесо. Толпа с любопытством смотрела на страшную сцену»^[71].

Однажды один преступник вытерпел такую вот пытку: сняли с него рубашку, завязали руки назад, подле кисти обвязали веревкой, обшитой войлоком. Ноги связали ремнем, и палач ступил на тот ремень своей ногой, и преступника подняли вверх, и руки его вышли из суставов. Сзади палач начал бить его по спине кнутом. И как только он ударял, то от спины отдирались клочья мяса, будто ремень был вырезан ножом. За час дали несчастному двадцать ударов. Потом его раны посыпали солью. Взяв под руки, палачи повели его в камеру. Навстречу вели другого осужденного. Встретив нашего измученного истязуемого, тот спрашивает: «А какова баня?» — «Ничего, хороша, — отвечал наш. — Для тебя еще остались веники»^[72]. Несломленный дух! Но этого недостаточно, ибо во всех этих поступках выступает какое-то снисхождение, уважение даже к нечеловеческому закону. И это в крови русского народа. Повешенный за ребра на крюке человек ночью сорвал этот крюк с себя, весь окровавленный, с висящими клочьями кожи, уполз в кусты. Его утром нашли и уже с большим старанием повесили на том же крюке. Он не протестовал — он считал, что это справедливо. Осужденного на электрический стул в Америке при неудачной попытке исполнить наказание освобождают. Здесь больше гуманности — в России закон неумолим.