Любовный контракт

Вот глупость-то! Почему бы им не стоять внизу, там, где мужской туалет? Невероятно смущенная, Оливия решила напомнить руководству «Кавычек», что некоторые женщины нуждаются в уединении.

— Простите…

Он обернулся и, улыбаясь, приветственно протянул руку.

— Оливия, не так ли? Оливия Котсволд! Привет, наконец-то мы встретились!

— Привет!.. — жалобно пискнула она.

Разумеется, он знал, кто это. Не он ли посылал к ней Джарвиса с таинственными посланиями на визитных карточках? А как насчет орхидей, которых хватило бы для опыления всем насекомым Лондона?

— Мы, по-моему, не были представлены, мистер… э?..

— Маккензи, Стюарт!

— Ах, ну конечно! Совершенно забыла — как глупо!

Он представил присутствующих:

— Дженезис Марч, директор по связям с заграницей, и Джереми Уэббер, коммерческий директор. Могу я предложить вам выпить, Оливия? — темная бровь вопросительно изогнулась. — Джин с тоником, лимоном и льдом?

Так, значит, он наблюдал за каждым ее движением в тот субботний вечер и, похоже, очень пристально!

— Только тоник с лимоном и льдом, мистер Маккензи. Впрочем, отец, вероятно, уже заказал его — он ждет вас с часу дня.

Поскольку прошло уже тридцать минут, ее удар попал в цель. Он, кажется, немножко занервничал.

— Ох, я сожалею, что мы опоздали. На дорогах такие пробки…

В клубе были две столовых — одна для курящих, другая для некурящих. Оливия заняла свое место за столом отца. Он сидел уютно и благодушно, перелистывая контракт с Маккензи, курил толстую сигару и попивал виски. Дейвина тоже курила, поставив локти на стол, пачка сигарет и красивая зажигалка лежали рядом.

— Почему ты не улыбаешься, как он, Оливия?

— Как кто? — машинально спросила Оливия, изучая меню.

— Как кот на сметану.

— О, на то нет причины… Па, я возьму для начала авокадо по-клубному, затем свиной бефстроганов, картофель в мундире и набор паровых овощей.

— Ты выглядишь, будто неделю не ела, — криво усмехнулся он и потянулся за своим виски, не открывая глаз от бумаг.

— На самом деле я очень хорошо ела, па! Вчера я завтракала с тобой и мамой, если помнишь. Я говорила тебе о своей идее спасательной операции для «Лэмпхауза», но ты не пожелал слушать, вспомни!

— Что за операция? — насторожилась Винни.

— Поздно, дорогуша, — сказала Оливия.

Как раз в этот момент прибыли Стюарт Маккензи и его команда. Отец встал, чтобы пожать им руки, и двести страниц их контракта скрылись из вида под стулом. Приветствия были теплыми, настроение приподнятым, каждый старался произвести впечатление на остальных. Канадо-американо-британская беседа большую часть ланча скользила мимо Оливии. Она чувствовала себя, словно страус, гуляющий по тонкому льду с плакатом на шее: «А я умею делать шпагат!».

Официант, подающий вино, то и дело мотался туда-сюда между их столом и клубным погребом. Стюарт Маккензи напомнил ей отца манерой энергично распоряжаться. Оливия прикрыла свой бокал рукой; за этой трапезой она хотела быть абсолютно трезвой. Сама еда вовсе не требовала анализа, но Оливия сосредоточенно изучала каждый кусочек на своей тарелке. Стюарт, сидевший между ней и Легран, вкрадчиво прошептал ей на ухо:

— Вы получили цветы?

— О да, благодарю. Но у меня аллергия на орхидеи, так что Бэрди Гу увела их у меня из-под носа в буквальном смысле.

— Бэрди Гу?

— Папина ЛС.

— Простите? — он, похоже, с трудом понимал ее.

— Папина личная секретарша или, если хотите, личный помощник.

— Ага, понятно!

— Бэрди всегда была с нами. Она немножко старомодна. Естественно, она и дальше будет с нами — бедняжка рассчитывает на это. Она — самая преданная. Весь персонал «Лэмпхауза» предан нам, за одним меркантильным исключением. — Оливия не смотрела на Дейвину, но Стюарт Маккензи понимал, о ком идет речь.

— Значит, вы предпочитаете красные и белые хризантемы? — спросил он, поблескивая глазами.

— Красные и белые? — Оливия поперхнулась тоником, и у нее защекотало в горле. Она поставила стакан и стала искать в сумочке носовой платок. По другую сторону Легран была слишком занята болтовней с Джереми, иначе Оливия вполне могла бы схватить ее за шиворот и ткнуть лицом в крабовый салат. Она взяла себя в руки и сказала Стюарту Маккензи:

— Красные и белые цветы вместе — это плохая примета, мистер Маккензи.

— Я понятия не имел, пока цветочница на углу Шафтсбюро-авеню не сказала мне. Но Винни говорила…

— Я бы не верила ни одному ее слову, мистер Маккензи. В школе Винни неизменно получала призы за творческое воображение.

— Правда?.. — Он казался очень искренним и слегка огорченным.

Оливия уже пожалела, что высказалась так поспешно и резко об его орхидеях.

— Вот почему она такой хороший редактор. Она «чует» книгу и взгляды автора. Вам повезло, что вы так успешно заманили ее к себе. «Лэмпхауз» поддерживает и персонал, и авторов на очень высоком уровне. И хотя мы не можем платить им по масштабам Фэй Ратленд, зато предоставляем им благоприятную обстановку, спокойствие и, главное, уверенность в работе. Винни, очевидно, недооценила эти выгоды и заслуживает несколько большего, чем то, что вы ей предложили.

— Вы уверены?