Любовный приворот для одноклассницы

Краем глаза девушка заметила, как сжались кулаки стоящей рядом Регины. Кристина удивленно взглянула на нее и оторопела. От румянца на лице знахарки не осталось и следа. Щеки залила смертельная бледность, на скулах сжались желваки, губы превратились в тонкую линию. В черных глазах клубилась нескрываемая ненависть, смешанная с презрением и страхом.

Не решаясь задать волнующий ее вопрос, Кристина взглянула на рассевшихся напротив судей. Конрад спокойно оглядел девушку, уголок его рта дрогнул и на мгновение приподнялся, в глазах мелькнуло предостережение: «Будь внимательна!»

Переведя взгляд на Регину, епископ долго разглядывал ее с совершенно непроницаемым лицом. Лишь глаза, в которых сквозила тоска, сдобренная ненавистью, открыли Кристине истину.

Они знали друг друга.

По приказу Конрада секретарь поднялся из-за кафедры и начал привычную процедуру судебного заседания. Он провозгласил, что публику ожидает два дня облегченных допросов и обсуждений. Потом – небольшой перерыв, и, в случае непризнания обвиняемыми вины, будет начат допрос с пристрастием.

Кристина, услышав порядок проведения суда, испуганно сжалась. В лучшем случае в запасе только три дня. Ей грозит неминуемая смерть. Пыток она не выдержит.

Регина, несмотря на внутреннюю борьбу, продолжала сохранять внешнее спокойствие. Сидевшая рядом Кристина чувствовала, насколько тяжело ей дается не смотреть в глаза сидящему напротив епископу, который то и дело останавливал на ней свой внимательный взгляд.

Клирик, огласив выдвинутое Свободным городом обвинение против обеих женщин, приступил к прочтению отчета дознавателей, отправленных неделей ранее в Марцелль и Фогельбах.

Кристина, слушая его гнусавый голос, вещающий о событиях и явлениях, никогда не происходивших в действительности, никак не могла уловить суть. Но видела, что каждое приведенное свидетельство было заведомо лживым.

Некто Николас из Марцелля утверждал, что, придя в хижину к Регине за настоем от желудочной колики, стал свидетелем приготовления колдовского варева из мышиного помета, который ведьма смешивала с сушеными ящерками и сдабривала толчеными костями, по форме напоминающими человечьи. Вокруг дома виднелось много плетеных корзин, наполненных собачьими и волчьими экскрементами пополам с шерстью. От них шла невыносимая вонь. Но ведьма словно не чувствовала ее…

Маргарет, белошвейка из Марцелля, попросившая у Регины притирания от больных коленей, получила вместо этого черный порошок, смешанный с ее колдовской слюной, от которого ноги несчастной распухли до невозможности.

Генрих, водовоз из Фогельбаха, уверял, что несколько раз видел, как обвиняемая оборачивалась черной кошкой и качала колыбель с его новорожденным сыном. А потом унесла двух курей…

Пастух, недалекий Петерхен, пася деревенских коз, часто замечал, как Регина вылетает из трубы в виде клубов темного зловонного дыма и растворяется в воздухе.

Кристина, слушая монотонное бормотание клирика-секретаря, зачитывающего похожие друг на друга лжесвидетельства и гнусные оговоры, начала клевать носом. Но как только ее голова склонилась на грудь, острие копья бдительного охранника требовательно ткнуло в бок, призывая к вниманию.

– Клаус и Вениамин Копп из Марцелля уверяют, что часто принимали красных улиток, взваренных на корнях белладонны, чтобы увеличить мужскую силу, но в последний раз ведьма приготовила им колдовской настой, предполагая извести несчастных до смерти. Испив его, они не могли успокоить свою плоть в течение многих дней и ночей.

Кристина невольно прыснула со смеху. Мерзавцы были ей знакомы. Они чуть ли не каждый день прибегали к Регине, горя от желания заполучить возбуждающие капли, а теперь вывернули свою неуемную телесную сухотку наизнанку, оболгав несчастную. Славно их тогда проучила Регина, приготовив раствор, готовый поднять на подвиг элефанта[47]… Кто бы знал, что развратники и гулены затаят зло…

Секретарь осуждающе посмотрел на девушку и, не сказав ни слова, продолжил заседание.

Разведенные семьи… Разоренные дома… Уморение младенца в утробе матери… Доведение до смерти прикосновением и взглядом… И наконец, налетевшая «Черная смерть».

Чем дальше клирик зачитывал обвинения опрошенных лжецов, тем сильнее давила тишина. Зал примолк под грузом страшных обвинений; каждый из зрителей боялся, что Регина обернется и огненным взглядом проклянет его навеки.

Чем дальше секретарь лез в дебри несуразной лжи и нелепых наговоров, тем меньше надежды на собственное спасение оставалось у Кристины. При желании все то же самое можно было рассказать и о ней. Приписать несуществующие прегрешения…

– Мы выслушали показания допрошенных жителей Марцелля и Фогельбаха, – раздался голос епископа. Регина вздрогнула и подняла на Конрада уставшие глаза. – Но эти показания бездоказательны, и многие даны впопыхах либо под давлением дознавателей, о чем свидетельствуют несвязная речь, неясность и фантастичность суждений. Располагает ли следствие показаниями более надежных свидетелей? – спросил епископ опешившего секретаря.