Любовный приворот для одноклассницы

Начнем с того, что она не верила ни в телепатию, ни в загадочные совпадения, ни в подселения демонов. Все запредельное вызывало в ней протест и стремление к опровержению.

А что в итоге?

В итоге придется подтвердить диагноз уважаемого доктора Ипполитова. Никаких шансов или теоретических лазеек бедная Виктория Лазарева себе не оставила.

Подтвердить диагноз и продолжить интенсивную терапию, глуша мозг больной нейролептиками, превращая ее в ходячее растение. Исход предсказуем…

А если допустить, что она – Другая? Допустить, что рассказанное ею пусть частично, но правда?

Помрачения сознания у ее подопечной не наблюдается, действительность она воспринимает не хуже каждого из персонала клиники, ступор присутствовал лишь после госпитализации, но и его можно объяснить тяжелой депрессией брошенной женщины.

Да, наличествовали тревожность, путаность мыслей, экспансия, в процессе лечения начали наблюдаться колебания настроения, эйфория занимала место тревоги и наоборот.

Но в дальнейшем симптоматика перестала динамично развиваться, состояние больной замерло на определенном этапе, непонятном, не поддающемся диагностике.

Галлюцинации, зрительные и слуховые, ее не преследуют, сведения главврача неверны, колебания настроения проходят в эутимном диапазоне[26], они стабильны.

Теоретически ВИП-пациентка перестала быть социально опасной и могла бы продолжить существование вне клиники, но под пристальным наблюдением врача. Хотя подозрения на начальную стадию шизофрении Маша снять пока не могла.

Вроде бы все ясно…

Тогда что сейчас ее мучает, почему она ищет оправдания каждому безумному факту услышанной сегодня истории? Может, потому, что сама не может расстаться с любимыми сказками, хотя даже ее дочь выкинула детские книги из комнаты, поменяв их на видеодиски и бесчисленные вырезки из журналов? В то время как Маша хранила потрепанные, зачитанные до дыр томики, сложив их в стопку под кроватью.

Виктория читает мысли! Как ей это удается?

Можно допустить, что она умеет интерпретировать вербальные эмоции и моторику, разбирается в физиогномике, но дословно повторить то, о чем собеседник только что подумал?..

Далее еще хуже… Вызов духов.

Это за пределом понимания, как и изменение цвета глаз ее любовника. Но этот факт можно объяснить галлюцинацией. Возможно, в вино был подмешан опиумный препарат, вызвавший у больной видения и неудержимое сексуальное влечение.

Наличие наркотического опьянения также оправдывает многочисленные повреждения на теле. Порог боли снизился.

Остается казненная ведьма, уберегшая Викторию от финального нервного срыва, «подбросившая» сломанный гребень в карман пальто. Действительно, каким образом он там оказался? Его подложил сбежавший Казанова? Смысл?

Вопросы бесконечной вереницей рождались в голове и безнадежно отодвигались на потом.

Усталость, копившаяся в течение всего дня, дала о себе знать.

Маша, перевязав рану на колене, легла в кровать и блаженно улыбнулась:

– Завтра выходной, могу валяться до полудня.

Медленно погружаясь в дрему, она не заметила, как в ее голове тревожной кнопкой замигал последний вопрос:

– Почему она назвала меня Маленькой Птичкой?

Через минуту Мария уже спала и видела странный сон…

Скользящие души Ирина Лазарева. Истоки происходящего

Научно-исследовательский институт тепловых процессов на севере Москвы давно перестал быть режимным предприятием. Номинально он подчинялся предписаниям первого отдела, но по знакомству можно было спокойно проехать на территорию.

Днем того же дня, 11 сентября, «паджеро» Ирины Лазаревой припарковался около транспортного цеха. Хозяйка уверенным шагом направилась в лабораторию по изучению сопротивления материалов в условиях вакуума.

В небольшом кабинете, забитом комнатными растениями, перед чайником со свежезаваренным чаем ее ожидал седой сухопарый мужчина пятидесяти с хвостиком лет. Борис Михайлович был не только крестным отцом обеих сестер Лазаревых, но и известным в столице эзотериком, носящим имя Деметр. В практике ясновидения он не имел равных.

Услышав стук в дверь, мужчина поднялся из-за рабочего стола, мельком взглянул в треснувшее зеркало, спрятавшееся за горшками с колеусами, и, натянув на лицо улыбку, открыл дверь.

– Здравствуй, Ирочка, с днем рождения тебя, дорогая, – произнес он, целуя вошедшую и жестом предлагая занять кресло напротив. – Чаю? Только что заварил. Немного мелиссы, щепотка чабреца для улучшения дыхания, земляничный лист.

– Да, Борис Михайлович, не откажусь. Жаль, что за рулем, иначе попросила бы чего покрепче.

– Так в чем дело? Оставляй машину у меня. Завтра заберешь, я не вижу проблем, девочка. Тем более праздник сегодня.

– Зато я вижу одни проблемы, и скоро они меня задушат. Праздник этот мне поперек горла, как рыбья кость. Ладно, налей своей фирменной на рябине! Отменю, пожалуй, сегодняшний сеанс с очередной ополоумевшей ревнивицей. Перебесится, глядишь, к утру и поумнеет.