Любовный треугольник (СИ)

— Его оплата — это время со мной, — хихикает Аня, забирая у Оли фартук и завязывая его за своей спиной.

— Не против, конечно. Правильно сделал, что вызвался.

Выйдя на улицу, я дожидаюсь, пока Оля даст некоторые наставление Ане, объяснит что к чему и присоединится ко мне.

Попрощавшись с Сашей, направляемся к выходу из ярмарки.

Поворачиваю в её сторону голову и смотрю, как на пушистые ресницы ложатся хлопья снега. В памяти взрывается, как она однажды вечером выскочила ко мне в расстегнутой куртке.

Шел такой же лопатый снег, а она бежала ко мне, нараспашку, без шапки. Открытая такая, всю себя мне не боясь показывала.

Сейчас же, будто за стеклянной стеной находится. Руки в карманы заложила, смотрит вперед себя и только моргает чаще, смаргивая снежинки.

— Ты домой сейчас? Давай подвезу, — предлагаю, останавливаясь на выходе.

— Нет, не нужно, спасибо. За мной уже приехали, — встретившись со мной на секунду взглядом, быстро отводит его, словно обжегшись, — Пока. Хороших выходных.

— И тебе.

Провожаю её глазами, пока она, осмотревшись по сторонам, переходит дорогу и направляется по тротуару в сторону.

Боковым зрением замечаю, как в одной из припаркованных машин, открывается дверь и оттуда выходит мужчина. Высокий, темноволосый, примерно моего возраста. Подходит к ней, и сквозь нарастающий шум в ушах, я вижу, как склоняется и целует её в щеку, при этом что-то говоря.

По мне волна удушающей ревности проходит, концентрируясь черной воронкой в груди. Это не бывший её, и не Миша… Это кто-то другой, кого она одаривает лучезарной улыбкой.

Этот другой открывает ей дверь, помогает сесть, а я так и стою, разрываемый такой болью, словно мне под кожу лезвие загнали.

Автомобиль движется, катится в мою сторону, и уже почти проезжает мимо, когда взгляд зеленых глаз на миг встречается со мной. Всего на миг, потому что потом машина скрывается за поворотом…

42 Давид

На автомате дохожу до своей машины и забираюсь внутрь. Обхватываю ладонями руль и крепко сжимаю его.

Ощущение, будто сердце на осколки крошится.

У Оли кто-то появился….

Поэтому она перестала меня замечать? Поэтому отдалилась?

Нет, не может этого быть. Не могла она. За три года не разлюбила, а сейчас и подавно не смогла бы.

Потому что, как и я — вдребезги. Потому что сердце одно на двоих всегда было, и штопано перештопано черными нитками вдоль и поперек, но всё равно собрано воедино.

Оплетка руля скрипит от силы, с которой я сдавливаю его. Кажется, еще немного и вены разорвёт от напряжения. Внутри ад извергся и все мои демоны, тихо сидящие по клеткам, вырвались наружу.

Они неистово вопят, беснуются, рвут сознание.

Завожу на автомате двигатель и еду домой.

Зачем? Не знаю.

Потому что суббота, а у меня дома два сына, которых почти не вижу последнее время.

Улицы проносятся фоном, пока еду, перед глазами момент, как мужчина, встречающий Олю, склоняется и касается своими губами её щеки. Сцепив зубы, отгоняю виденье, но оно возвращается её убийственной улыбкой, адресованной ему.

Часть меня, как будто отключается, а вторая действует на автопилоте. Заезжаю во двор, паркую машину и выхожу на улицу.

Снег усилился, засыпая мне глаза, хлопья с ветром залетают в нос, раздражают.

Оббив на пороге со ступней снег, вхожу в дом, где привычно пахнет вкусным ужином, а из зала доносится непринужденный детский лепет.

Снимаю куртку и машинально оттягиваю ворот свитера. Дышать нечем здесь. Не проветривала что ли Ани?

— Привет, — жена удивленно выходит в коридор, а из зала выбегают пацаны.

— Пааа, — бежит Гор, мотыляя в руке машинкой.

— Папа, пришёл, — на ломаном детском кричит Арсен.

Смотрю на них, как будто сквозь мутное стекло. Прижимаю обоих к ногам, когда они облепляют меня своими маленькими руками, и снова пытаюсь вдохнуть.

— Что-то не так? — вглядывается в мои лицо Ани, оттягивая сыновей от моих ног, — мальчики, папа устал, наверное. Пусть отдохнёт.

— Поиграть, — прыгает на месте старший, — папа, поиграем? Да?

Смазано кивнув, отправляюсь на кухню. В духовке что-то запекается, на столе нарезки для салата.

Достаю из буфета бутылку коньяка и наливаю себе полную рюмку. Махом опрокидываю в себя.

Давай же. Работай.

Прижимаю ладонь к груди, ожидая, когда отпустит, и я смогу вдохнуть, но облегчение не приходит.

— Если ты голодный, я могу разогреть что-то из вчерашнего, — входит следом на кухню Ани.

В домашнем платье, с туго завязанным хвостом, и кухонным полотенцем в руке. Давлю вспышку неуместного раздражения. Откуда взялось? Не знаю, но оно давится отказывается.

— Я не хочу есть.

— Давид, что-то не так? Ты выглядишь странно…

— Все нормально.

Разворачиваюсь и выхожу на балкон. Беру с подоконника сигареты и подкурив одну, глубоко втягиваю едкий дым. Легкие забиваются им до отказа, голову привычно легко кружит. Я жду. Жду, когда начнет отпускать.

Утыкаюсь глазами в сугроб около гаража, а вижу ЕЁ. Большой капюшон на голове, ресницы со снежинками и губы, покрытые бледно розовой помадой. Давно она вместе с этим мужиком? Насколько далеко зашли их отношения? Любит?

Нет, не любит. Она НЕ ЛЮБИТ. Ору про себя, переломив сигарету напополам.