Любовный треугольник (СИ)

- У тебя дети, - выкрикивает, отрывая меня от себя и отшатываясь, при этом ударившись спиной о зеркало, - и жена.

Нижняя губа дрожит, подбородок трясётся. Бледная вся, по щекам слезы ручьем.

Счастлива она… Как же… Точно таким же счастьем, как и я.

Сжимаю подрагивающие пальцы в кулаки. Хочется крушить стены и орать во всю глотку.

- А у меня есть Лёша, - добивает, кутаясь в собственные руки.

Растрепанные волосы упали на лицо, на веках потекшая тушь, а меня изнутри выкручивает. Насмотреться не могу. Ненавижу, а глаз оторвать не получается. Красивая такая, сука. Какая она красивая! Эти глаза, полные слез и доставляющие мне боль вперемешку с эгоистичным удовольствием. Лгунья чёртова.

- Любишь его?

- Люблю, - выкрикивает воинственно.

- Сильно?

- Очень.

- Сильнее меня?

Вскидывается, вытягиваясь струной.

- Намного! – цедит сквозь зубы, а потом толкает меня в грудь. – Уходи отсюда!

Перехватываю её за руку и к себе тяну, но она выкручивается и начинает отчаянно отталкивать меня к двери. Как кошка дикая ногтями проходится по шее, в плечи пинает, в грудь.

- Уйди, пожалуйста! И не приходи больше никогда! – громко всхлипывает, нервно смахивая слезы и снова толкает меня, - Живи со своей Ани и не смотри в мою сторону.

Психую, и резко выкручиваю ей руки. Свожу их ей за спину.

- Не буду смотреть, - проговариваю в лицо, захлебываясь в огромных зелёных заводях, – Не посмотрю ни разу. Сама этого хотела, когда жизнь себе лёгкую выбирала. Теперь живи с этим.

- И буду жить! – выкрикивает, дёргаясь в моих руках, - Видеть тебя не хочу. Не люблю давно, ясно? Разлюбила и забыла.

Как будто с ноги в солнечное сплетение влепила. Насквозь пробила.

- Это ты хотел узнать? Теперь иди! – кричит сквозь слезы.

Разжимаю руки, в груди крутит так, словно там кипит вулкан и вот-вот через рот огненной лавой вырвется.

Разворачиваюсь, сую ноги в кроссовки, рывком дергаю дверь.

- Куртку свою забери.

Обернувшись, ловлю летящую в меня куртку. В неадекватном состоянии переступаю через порог, собираюсь захлопнуть за собой дверь, а когда оборачиваюсь вижу, как Оля, рыдая, хватается за живот и сгибается напополам.

По телу с ног до головы молния проходит. Уничтожает, в пепел сжигает.

Развернувшись, возвращаюсь обратно. Захлопываю дверь, бросаю куртку на пол, и потянув Олю к себе, вжимаюсь своими губами в её соленые и мокрые.

Сдавшись, она тут же хватается за мои плечи и открывает рот, пуская внутрь мой язык. Целует в ответ, плачет, а я прижимаю её к себе и трясусь, как психически больной. Мозг отказывает, все чувства обостряются и концентрируются только на ней.

Так всегда было. От ненависти до любви, от нежности до желания убить.

Вгрызаюсь в мягкие губы, наши языки сталкиваются, хочу в себя её пропечатать. Клеймом выжечь, хотя она давно уже выжжена во мне. В сердце, в голове, в каждой клетке. Чертова отрава, противоядия к которой не существует и никогда не будет существовать.

Разуваюсь, наступая себе на пятки носками кроссовок и ни на секунду от неё не отрываясь. Физически не способен. Дозу… одну дозу, чтобы дальше можно было существовать.

Прижимаю к стене, дурея от того, как Оля рваными движениями гладит мой затылок, холодными ладошками шеи касается, запуская по моей спине табун мурашек.

Сжимаю ладонями её грудь. Пах раздирает от потребности в ней. Задираю футболку, ловлю сосок ртом. Оля вздрагивает, под кофту мне пальцы запускает. Тянет её вверх.

Задрав руки, помогаю ей снять её с меня, и тоже самое проделываю с её футболкой. Прижимаю к себе. Кожа к коже. Обмен теплом, энергией, кипящей в нас обоих.

Как тогда – в одну единственную ночь, когда мы были вместе. Когда я решил, что пойду против всех ради неё, а она после этого сказала, что больше, чем на три месяца я ей не нужен был.

Рывком дергаю вниз её спортивные штаны, спиной к себе разворачиваю. Расстегнуть собственную ширинку, спустить брюки. От трясучки зуб на зуб не попадает. От озноба колотит. Потянув на себя за бедра, беру в руку член и направив в неё, влетаю внутрь.

Оля вскрикивает, подаваясь резко мне на встречу. Меня кроет. Вышвыривает в параллельную галактику, где все обострено до предела. Где я и она и больше никого. Её губы, в которые с голодом впиваюсь, упругая кожа под моими пальцами. По рецепторам и крови циркулирует ЕЁ запах и вкус, травит… травит… травит… Возвращает к жизни. Даёт возможность дышать.

Блуждаю руками по податливому телу. Кажется, если хотя бы на миг отпущу, она исчезнет. Растворится, утечёт сквозь пальцы.

Всхлипывая, Оля принимает мои жесткие толчки. Одной рукой в стену упирается, а другой меня за шею обнимает. К себе прижимает, рот простреливая протяжными, громкими стонами.

Растираю пальцами твердые соски, заставляя её биться в агонии, закатывать глаза, кричать и сжимать мой член собой изнутри. Упиваюсь её состоянием. Одержимость накрывает. Беру её жёстко, глубоко. Впечатывая в стену, размазывая о неё. Поясницу простреливает, спазмирует, когда по позвоночнику мощная шаровая молния опускается прямиком в пах.