Любовный треугольник (СИ)

Крепче обхватываю голову ладонями, утыкаясь лбом в колени. Желание закрыться от ужасных слов и фактов так велико, что мне кажется я могу сойти с ума.

- А я? – шепчу, глотая слезы, - Ты меня вообще никогда не любил?

- Не так, как её.

- Я настолько плоха?

- Нет. Просто Олю я любил еще до нашей с тобой свадьбы.

Вон оно что… Любил её, а женился на мне, потому что у нас не приемлют смешение крови.. И если бы он не женился, то стал бы изгоем, как его сестра.

Господи… Колючие мурашки рассыпаются по спине.

- И виделся с ней все эти годы?

- Нет. Только последнее время.

- А дальше? Будешь видеться? – хриплю еле слышно.

- Нет. Я и не собирался затягивать всё это. Я хотел сделать так, чтобы ты с мальчиками ни в чем не нуждалась, и…

Резко вскидываю голову.

- Уйти от нас? – меня тяжестью к кровати придавливает, потому что ответ в его глазах слишком очевиден. – К ней?

- А ты бы выбрала, чтобы я остался? Зная, что я люблю другую?

- Но женился ведь ты на мне! А я люблю тебя. Ты не понимаешь? – срываюсь с места и сажусь на край кровати прямо перед ним. Крепко сжимаю горячие руки, - Я так тебя люблю, что готова на то, чтобы заменить тебе её. Только скажи как!

- Ани, нельзя заменить кого-то, - забирает руки Давид.

- Я смогу, ради тебя. Клянусь. Всё сделаю, чтобы ты не нуждался в ней, только не уходи, - чувствую, как снова дрожит подбородок, но стараюсь не плакать, так как вижу, как это раздражает Давида. – Скажи, чего тебе хочется? Я стану, как она. Даже лучше, обещаю.

- Мне не нужно, чтобы ты была как она, - резко произносит Давид, пересаживаясь на край кровати, ближе ко мне. – Ани, ты – это ты. Не нужно быть, «как кто-то». Учись быть самой собой.

- Я и так я. Но тебе этого недостаточно.

- Нет. Сейчас ты - это моя мать. Ты – это твои родители.

- А как иначе? Они воспитали меня. Дали жизнь. Я люблю их, прислушиваюсь.

- Можно любить, но не поступать, как хочется им. Это твоя жизнь, и чтобы жить её полноценно, ты должна измениться.

- Ты имеешь в виду – образование?

- И его тоже. Нам с тобой нужно общаться о чем-то помимо детей, а ты не знаешь ничего, кроме тем, касающихся быта.

Хочется возразить ему, но слова застревают в горле… Его жестокие слова пулями вспарывают кожу.

Я и правда не всегда могу поддержать какую-то тему, но не думала, что это может стать проблемой.

Давиду же видимо это важно…

Память вдруг услужливо подкидывает воспоминание того, как ведет себя с другими Оля. Она учится на юридическом, работает… Общается легко и свободно. Давида это в ней привлекло? Её самодостаточность? А со мной ему значит скучно?

- Хорошо…

- Хорошо, - повторяет Давид, - У тебя есть какие-то вопросы?

Закусываю губу и встречаюсь взглядом с родными карими глазами, сейчас выглядящими безжалостными.

- Если ты все это просишь, значит… ты не уйдешь?

Спрашиваю и дышать перестаю.

- Нет, - вздыхает он, - Но и как раньше у нас уже не будет.

Хочу спросить что он имеет в виду, но боюсь…

Он собирается встать, а потом осекается.

- И еще одно. С этого дня я запрещаю тебе общаться с моей матерью.

- Как это? – не понимаю я.

- Ты слишком поддаёшься ее влиянию.

- А мальчики? Тигран Арманович?

- Я все решу. Телефон свой дай.

Дрожащей рукой вкладываю ему в ладонь свой мобильный. Давид разблокирует его, что-то делает и возвращает обратно.

- Теперь номер матери в черном списке. Как в телефоне, так и в мессенджере. И не дай Бог ты достанешь его оттуда. Это понятно?

Нет. Я не представляю, как так можно игнорировать родного человека, но мне ничего не остаётся, как послушно кивнуть.

- Хочешь с кем-то поговорить? Говори со мной, - произносит он.

- Но ты мне ничего не говоришь…

- С этого дня я буду честным. На любой твой вопрос ты получишь ответ таким, какой он есть.

- Ладно.

- У тебя есть ко мне вопросы? Я отвечу на все, касательно Оли и меня.

- Ты расстался с ней?

- Да, - отвечает, не меняясь в лице.

Как-будто спрятал все эмоции и больше не демонстрирует их после того всплеска, что был четыре часа назад.

- Ненавидишь меня? – сжимаюсь в комок.

- Нет.

Несколько долгих минут мы смотрим друг другу в глаза. Изображение плывет, качается.

Давид такой близкий, но в это же время такой далекий…

Продолжительно выдохнув, он устало растирает лицо ладонями, а потом встаёт.

Обойдя кровать, берет из шкафа домашние вещи.

- Я так понимаю, пацаны сегодня у твоих родителей?

- Да.

- Хорошо. Я какое-то время посплю в спальне отца с матерью.

Выходит за дверь, а я зарываюсь лицом в подушку и беззвучно плачу.

56 Давид

Захожу в комнату, бросаю вещи на кровать и подхожу к окну. Отыскав в контактах номер матери, слушаю гудки.

- Давид, - отвечает отстраненно только на втором дозвоне.

- Больше ты не общаешься с Ани, - ставлю перед фактом, не расшаркиваясь на ненужные речи.

- Что? Это что за разговоры? – напускная отстраненность матери мгновенно исчезает.

- Ты у неё в черном списке, звонить напрасно, не дозвонишься. Если решишь набрать с чужого номера и она ответит, я, не раздумывая с ней разведусь, потому что я запретил ей с тобой говорить. И если из-за тебя она нарушит мой запрет, то этот развод будет на твоей совести.