Любовный узел, или Испытание верностью

Оливер смотрел на паром и от всей души желал, чтобы паромщик поскорее причалил к их берегу.

– С чего ты взял?

– Не будь животным. Валяй, рассказывай.

– Я не могу сообщить тебе ничего нового. Сам все прекрасно знаешь.

Оливер поднялся, чтобы заняться своей лошадью. Паром, слава Богу, был уже близко.

– Ну и хорошо. А как насчет женщин в Бристоле? Хватит их для моих людей? Мне не хотелось бы, чтобы они дрались за очередность.

Оливер с трудом сдержал гримасу отвращения. Он обязан этому человеку жизнью. Кроме того, де Могун оказал существенную помощь в погребении и сделал это охотно.

– Там есть женщины, – заверил он Рэндала, подумав об окраинах лагеря, где девки предлагали себя за хлеб. – Найдешь все, что требуется.

Де Могун опять ущипнул Оливера за плечо.

– Фортуна покровительствует смелым, а?

Вместо ответа Оливер взял серого, который между делом пасся на берегу, за повод и повел к воде. Свои мысли о судьбе и о том, кому покровительствует фортуна, он оставил при себе.

Ричард тихо стоял рядом с Кэтрин, когда тело его матери, завернутое в саван, опускали в могилу. Он кинул вместе с остальными ритуальную горсть земли, а под конец церемонии положил на могилу венок из левкоев, который дала ему Кэтрин, вытер пальцы о тунику и резко пошел прочь.

Кэтрин смотрела на мальчика, сжав губы и с тревогой в глазах, потому что не знала, как до него достучаться. Эта часть жизни кончилась, но не завершилась, и, пока этого не произойдет, Ричард не будет знать покоя. Молодая женщина бегом догнала его, обняла за плечи и пробормотала:

– Все в порядке. Я понимаю.

– Нет, не понимаешь! – Ричард покачал головой и топнул.

– Тогда расскажи, и я пойму.

Мальчик поднял на нее потемневшие от горя глаза:

– Я не могу.

– Ладно. Я выслушаю тебя, когда сможешь, – мягко сказала Кэтрин.

Мгновение Ричард боролся с собой, его горло дрожало, затем мальчика прорвало:

– Я хотел, чтобы они умерли. Я видел, как они пошли вместе в спальню и поставили собаку караулить дверь, и я пожелал им смерти. А потом пошел в лес, чтобы потренироваться в стрельбе из лука, а когда вернулся, там были солдаты. Это все из-за меня.

– Ох, Ричард, дорогой мой, конечно, нет!

Кэтрин испугалась, потому что слишком хорошо понимала его вину. Если бы она сама не повернулась спиной к Левису в то последнее утро и не лишила его поцелуя, может быть, он бы жил до сих пор. Молодая женщина знала, что это глупая мысль, однако от нее невозможно было избавиться в минуты грусти. Она еще крепче обвила плечи ребенка рукой.

– Если бы желания могли вредить людям, то мир опустел бы. Сколько раз ты говорил мне «черт тебя побери», когда был в плохом настроении или за моей спиной? Уж я знаю, – добавила она с улыбкой, несмотря на болезненно сжатое горло. – Но я же никуда не исчезла, верно?

– Да, но…

– Никаких но. Я знаю, что ты не любил некоторых «друзей» мамы, но у тебя не больше возможностей наслать на людей смерть простым желанием, чем… чем вот у этой кучи навоза встать на ноги, начать двигаться и говорить!

Ричард скривился и вырвался из объятий.

– Но я же желал им смерти!

– Так покайся священнику и больше об этом не думай. Если ты хочешь объяснить все маме, попробуй помолиться на ее могиле. Я уверена, что она услышит тебя.

Мальчик задумался.

– Ты так считаешь?

– Я уверена, – веско подтвердила Кэтрин.

– А можно я сделаю это прямо сейчас?

Кэтрин остановилась и повернулась так, чтобы они оказались лицом к кладбищу.

– Чем скорее, тем лучше. Хочешь, я пойду с тобой? Ричард покачал головой.

– Я хочу быть один.

Молодая женщина смотрела, как он идет обратно, крепко сжав губы, чтобы не дрожал подбородок. Издали его фигурка казалась еще меньше и уязвимее. Кэтрин очень хотелось кинуться за мальчиком, заключить его в объятья, но она сдерживала себя, уважая гордость и желание ребенка. Странно и печально, но сейчас впервые в жизни мать принадлежит только ему.

Минуты, которые Ричард провел на могиле Эмис, стали для него переломными. Этим вечером, когда женщины готовились ко сну, он казался спокойным и просто усталым, а не падающим от изнеможения, как в прошлый раз. Однако Кэтрин все же дала ему питье Этельреды, после того как уложила на тюфяк под льняную простынь и тканое одеяло.

– Никаких снов! – пообещала она, скрестив пальцы за спиной и стараясь не думать о том, как поведут себя женщины графини, если им придется не спать вторую ночь подряд.

Ричард вернул ей чашу и откинулся на подушку.

– А завтра я смогу лечь с Томасом в комнате оруженосцев? Томас говорил, что можно.

Кэтрин пригладила темные волосы на лбу мальчика и тихо спросила:

– Ты, кажется, подружился с ним, да?

– Завтра он собирался научить меня бросать копье, – довольно сообщил Ричард, но молодая женщина тут же заволновалась:

– Сам?

– Нет, мы будем с другими оруженосцами и с одним из солдат графа. Можно я пойду? – заволновался уже Ричард. – Мне ведь не придется оставаться со всеми этими женщинами?