Любовный узел, или Испытание верностью

К исходу часа Кэтрин больше не мерзла. Раскрасневшись, тяжело дыша и совершенно забыв о смущении она изо всех сил старалась отбиться от Оливера, компенсируя недостаток умения твердой решимостью. Редкие удачи подхлестывали и возбуждали ее.

– Обезвредь, разоружи и беги! Не задерживайся, чтобы убить! – со смехом вскричал рыцарь, отбивая удар, нацеленный ему в живот.

– А если мне хочется? – сердито зыркнула молодая женщина.

– Не поддавайся лишним желаниям. Ты пока не сумеешь.

Он поднырнул под ее руку, схватил за запястье и швырнул ее нож за спину, туда, где среди седой от инея травы зеленели следы, оставленные их ногами. Сначала она пыталась вырваться, затем замерла. Его пальцы сжимали ее запястье, пульсирующая жилка на нем быстро билась о его ладонь, ускоренное дыхание обоих смешивалось в морозном воздухе.

Рука Оливера раскрылась, он слегка провел большим пальцем по тонкой коже, которую только что сжимал.

– Обезвредь, разоружи, – снова пробормотал он, обнимая молодую женщину за пояс другой рукой.

Вот он привлек ее к себе, склонил голову. Кэтрин, закрыв глаза, подняла свое лицо…

– Ну и странное же вы выбрали местечко для свиданий!

Молодая женщина с легким криком вырвалась из объятий рыцаря и увидела старого садовника, который стоял, опершись на лопату, и явно наслаждался происходящим.

– И убей, – сквозь зубы пробормотал Оливер.

Кэтрин не знала, радоваться ей или огорчаться по поводу неожиданной помехи. Она сгорала от чувства. Интересно, насколько сильно могло разыграться их желание в зимнем саду? Она не знала.

– Лично мне нравятся женщины, которые дерутся, – продолжал садовник – Получается не так скучно, верно?

С пылающими щеками Кэтрин нагнулась, чтобы поднять деревянный нож с травы. Плат раскололся и выбился из-под капюшона.

– Не хочешь – не отвечай. Давно уж прошло то время, когда мне делали признания. – Садовник поднял лопату и прищурился. – Ты ведь помощница старой Этель, да?

– Да, – сказала Кэтрин, пытаясь собрать все, что осталось от ее достоинства.

– А у тебя есть что-нибудь от лихорадки, какая-нибудь тепленькая, разогревающая мазь? – поинтересовался садовник, подняв лохматые брови.

– Спросите у Этель, – ответила Кэтрин. Вопреки себе, она едва не рассмеялась из-за намека старого разбойника. – Я пока только учусь.

– Угу. Я вижу. Интересно было понаблюдать. – Старик слегка мотнул головой в сторону Оливера и поковылял к куче с навозом – Скажешь мне, когда немножко поднатореешь, девочка.

Кэтрин смотрела вслед ему, уперев руки в боки, и не знала, хохотать ей или сердиться.

– Свернуть бы старому негоднику шею, – проникновенно проговорил Оливер.

Молодая женщина обернулась. В глазах рыцаря тоже отражались одновременно раздражение и смех.

– Но ведь он прав, – откликнулась она. – Зимний сад – действительно странное место для свиданий.

Мгновение Оливер молчал, затем раскрыл объятья:

– Не хочешь ли поискать местечко потеплее?

– Для борьбы или свидания? – спросила Кэтрин, склонив голову набок.

– Для того и другого, хотя не способен поручиться за порядок.

Несмотря на холод, молодая женщина почувствовала, что тает. Последним мужчиной, который смотрел на нее так, был Левис в первые месяцы после свадьбы, когда хватало единственного взгляда, чтобы, задыхаясь, бежать к ближайшему ложу. Но она больше не была зеленой, невинной девушкой, и вовсе не собиралась бежать к любому ложу с Оливером… пока. Она отступила на два шага и выставила деревянный нож так, как ее научил рыцарь.

– Я никогда особенно не доверяла поручительствам и клятвам мужчин.

– Свои я держу.

– Знаю, – кивнула Кэтрин и прикусила нижнюю губу. – Поэтому когда ты говоришь, что не можешь поручиться, приходится держаться настороже.

Прежде чем Оливер успел ответить, добродушная перепалка была прервана появлением Гавейна. Он шагал быстро и целенаправленно, но, приблизившись, заговорил не с рыцарем, а с Кэтрин.

– Наконец-то нашлась. Ступай скорее. Этель упала.

– О, Господи! – Кэтрин сунула деревянный нож Оливеру и побежала за Гавейном. Оливер не отставал.

Этель лежала на своем тюфяке с посеревшим лицом. Рядом сидела прачка, к которой ходила старая повитуха, и ухаживала, как могла. Когда старуха увидела Кэтрин, она явно испытала облегчение.

– Она встала, чтобы попрощаться, и вдруг у нее закружилась голова, и она упала, – сказала прачка, уступая место молодой женщине.

– Много шуму из ничего, – пробормотала Этель. – У всех кружится голова, если резко встать. Я споткнулась, вот и все.

На ее виске вспухала шишка, а на руке был порез: падая, старуха ухватилась за треножник.

– Может быть, но лучше шуметь из ничего, чем вовсе не обращать внимания, – возразила Кэтрин и слегка провела по телу Этель рукой, чтобы убедиться, что других повреждений нет.

– По-твоему, если бы тут было не просто падение, я бы этого не знала?

– Знала бы, – сварливо откликнулась Кэтрин и ласково натянула покрывало на плечи старой женщины.

Этель встретила взгляд Кэтрин и закрыла глаза.

– Скажи остальным, чтобы уходили. Только свет загораживают.

Кэтрин встала и повернулась.