Любовный узел, или Испытание верностью

– Собака? – Кэтрин показала жестом, что он может войти, хотя сделала это очень неохотно.

– Одна из сук в зале. – Мужчина переступил через порог, огляделся и сел у огня. Медный кончик ножен царапнул устланный камышом пол. Этель на своем ложе не шевельнулась.

– Давно?

– Вчера вечером.

Он посмотрел на нее. Взгляд лип, как масло.

Кэтрин хотелось сказать, что она не может помочь ему и попросить уйти, но она ведь даже еще не видела раны. Это прямая ложь. Кроме того, она чувствовала, что выгнать его окажется гораздо труднее, чем впустить. Оставив свои чувства при себе, молодая женщина попросила показать руку и развернула грубую тряпку. Рукав туники был отделан той же тесьмой, что и подол. Кэтрин снова кольнуло ощущение, что она видит что-то знакомое.

Это была рука наемного солдата: огрубевшая почти до состояния сапожной кожи и с мозолями от рукояти меча. Но сейчас на ней пылал здоровый укус. Зубы вошли глубоко, рана вспухла и покраснела. Укус не был похож на собачий, но Кэтрин предпочла придержать язык.

– Нужно промыть, – сказала она, – а затем смазать бальзамом.

Воин махнул в знак согласия. Молодая женщина повернулась к нему спиной, чтобы взять все необходимое, но она знала, что он следит за ней, словно волк за очередной жертвой.

– Я думал, что все знахарки – старые ведьмы, – сказал солдат, когда она вернулась к нему и раздвинула рваные края раны, чтобы как следует промыть воспаление крепким раствором соли. Мышцы ладони напряглись от боли, но лицо ничего не отразило.

– Теперь вы знаете, что это не так. – Тон Кэтрин был таким же резким, как и ее движения.

– О, да. Теперь знаю.

Плотно сжав губы, Кэтрин втирала бальзам в рану. Она уже была твердо уверена, что никакая собака его не кусала. Отпечатки зубов, форма укуса – совсем не такие. Молодая женщина завязала рану свежей тряпкой и тщательно закрепила концы.

– Постарайтесь держать руку в чистоте, а то загноится. Солдат сжал ладонь.

– Сейчас затишье; мне некоторое время не придется браться за меч… по крайней мере, за железный. – Он поднялся на ноги и буквально навис над Кэтрин. – Ну-с, госпожа знахарка, сколько я тебе должен?

– Полпенни. Это обычная цена. – Кэтрин сглотнула. Ей была ненавистна подобная близость.

– Полпенни, – повторил он и вынул монетку из кошелька. – Только держу пари, что я не обычный покупатель, лапочка. Раз уж сейчас Рождество, полагаю, тебе следует еще и подарочек.

Кэтрин уже догадывалась, что последует дальше, и в тот момент, когда солдат сделал шаг вперед, быстро отступила и схватила железную кочергу, прислоненную к треножнику.

Он изумленно уставился на нее, затем искренне расхохотался:

– К чему столько шума из-за одного маленького поцелуя? Я дам тебе за него еще полпенни.

– Я продаю снадобья, сэр, а не себя, – холодно произнесла Кэтрин.

Наемник фыркнул.

– Каждая женщина имеет свою цену.

– Меня вы купить не сможете. – Молодая женщина покрепче сжала кочергу.

Он снова расхохотался, но на этот раз весьма неприятно.

– И что же, по-твоему, ты сумеешь мне сделать этой палочкой? Учти, я могу сломать тебе запястье в один момент, если только захочу.

В этот момент Кэтрин увидела, что к хижине приближается Оливер, а за ним движется массивная фигура Годарда с топором для колки дров на плече, и даже ослабела от огромного облегчения. Наемник тоже почувствовал, что за его спиной кто-то есть и резко обернулся, однако, к испугу молодой женщины, он не только не выразил никакой тревоги, а раскрыл объятия и сердечно заключил в них Оливера, похлопав напоследок по спине.

– Паскаль, чертов сын! Куда ты запропал?

Кэтрин отметила, что Оливер ответил на приветствие с гораздо меньшей охотой: он весь как-то напрягся, улыбка на его лице застыла. И все же это была улыбка.

– Никуда. Я отлучался по делам. А ты, Рэндал? – Его глаза встретились с глазами Кэтрин, и та чуть заметно покачала головой.

Наемник пожал плечами.

– Меня укусила собака, вот и пришлось заглянуть к этой девчонке. – Он усмехнулся. – Она окатила таким же холодом, как дырка в уборной среди зимы. Представляешь, пригрозила кочергой, когда я вежливо предложил ей рождественский поцелуй.

– Это была не вежливость, а оскорбление, – с отвращением проговорила Кэтрин.

– С чего бы? Любая хорошенькая женщина надеется, что ее поцелуют не один раз и не только под омелой. – Рэндал послал ей горящий взгляд и усмехнулся.

Оливер обогнул его и встал рядом с Кэтрин. Годард принялся рубить дрова, поглядывая одним глазом за тем, как развиваются события.

– Только не эта женщина, – сухо сказал Оливер. – Предупреждаю, что она находится под моей защитой, и ее жизнь принадлежит мне.

Наемник уставился на рыцаря сузившимися глазами. Оливер ответил ему холодным взглядом. Воздух между двумя мужчинами словно загудел от напряжения, однако чуть погодя де Могун опять пожал плечами.

– А твоя жизнь принадлежит мне, Паскаль. Или ты начал забывать дорогу в Иерусалим?

– Я ничего не забываю, но не хочу, чтобы ты напоминал мне о долге из-за любой мелочи или пустой фантазии. Если тебе нужна женщина, в Бристоле их достаточно.

– А эта слишком хороша для меня, ты хочешь сказать?