Любушки-Любки

Было накурено и откуда — то рядом я слышала, как на кого — то ругались матом. Затем я услышала удары и просьбы, высоким мужским голосом не бить и еще, что то. А меня уже толкнули в спину и руки, больно стянули чем то. Сзади я услышала, как опять прохрипел все тот же голос, про мешок и убью. Я почувствовала, как сзади на меня наткнулась Длинноногая. Потом меня грубо потянули за отворот платья и я, спотыкаясь, зашагала. Рядом, а потом издали слышала, все тот же голос, который просил его не трогать и опять угрозы и все время слова трахать, и еще в том же духе похлеще.

— Разрешите! Сказал хриплый. И я почувствовала, что меня и Длинноногую втолкнули в другую комнату. Под ногами я ощутила ковер. Смутно я видела только яркий свет и две мелькающие неясные тени.

— Свободен. — Услышала я решительный голос от одной из теней.

Тишина, мягкие шаги, затем сильные руки крутанули меня то — в одну, то в другую сторону. Потом я почувствовала, как меня подтолкнули вперед. Я шагнула почти к самому свету, и тут же попала во тьму. Решительный голос спокойно и тихо сказал.

— Молчи и смотри. Не пикать. Ты поняла?

Я хотела сказать, но тут, же почувствовала, как мне обхватили, голову и рука мне зажала, рот через мешок. Я даже не успела набрать воздух и замерла, понимая, что если дернусь, то рука будет и дальше удерживать рот.

Секунды текли, и я уже стала ощущать, что мне нечем дышать. И тут я услышала рядом, почти прямо перед собой голос Длинноногой.

— Не трогай! Пусти! Сволочь!

Рука отпустила мой рот и тут же с меня стянули мешок.

Я сильно вздохнула и сразу увидела, что на свету прямо передо мной стоит Длинноногая с мешком на голове, а за ней, верзила, с пятнистой маской на лице. Маска, была какая — то, необычная и почему то пятнистая. Он задрал голову Длинноногой.

— Говори, где она. — Тихо и прямо на самое ухо произнес мне решительный голос.

— Иначе она останется калекой на твоей совести. — И сзади сильные руки встряхнули меня.

— Ты же ведь не хочешь, чтобы девочка из-за твоего упрямства страдала? А ведь мы ее просто изуродуем. Ты даже не представляешь как.

— Будешь молчать? Мы достанем малышку. И ее, то же изуродуют, из-за тебя.

У меня все в голове помутилось и мысли запрыгали.

Я старалась соображать, но никак не могла сосредоточиться. Тогда я, чтобы выиграть время, стала глубоко дышать, закрыла глаза и повалилась камнем на пол.

Мой строгий голос даже не успел меня подхватить, и я рухнула камнем, больно ударившись лицом. Почувствовала, как у меня кровь пошла носом.

От удара я действительно на мгновение забылась, а потом, видимо от боли, я стала ясно и лихорадочно соображать. Несмотря на суету, вокруг моего падения я старалась сообразить, что мне делать дальше и что говорить.

Молчать нельзя. Стану говорить. Но о чем, как? Скажу, что Белка у Эмми. Они видимо ничего, о ее поездке не знают, раз хотят от меня узнать о ней. Сошлюсь на Эмми, она защитит. Потяну время, Эмми будет только через пару недель. Хорошо, так вроде бы можно. А если они все знают? И про поездку и о подставе с похоронами? Ведь могли же они это все организовать с трупом, отрубили голову, руки. Да! Они все знают. Не могут не знать. Ведь это они с подставой хотели, что бы мы больше не искали Белку. Зачем я им нужна, раз они схватили Белку? Но почему они опять ее ищут? Значит, Белка опять вырвалась! Или ее вытащили? Да, он же мне ведь писал, что есть новости о Белке. Как я сразу не догадалась? Почему сразу не рванулась к нему? Ах, да. Помешали эти тяжелые месячные. Что ты оправдываешься? Ведь могла же и с месячными быть у него и все о Белке узнать. Ну да, тебе не хотелось опять напоминать, что она тебе не просто друг, а твоя любимая. Ты решила, и о ней узнать и пофлиртовать с ним. Все сразу и в одну корзину. Молодец! А вот, что вышло. Давай, выкарабкивайся сама. Пора!

Я застонала и почувствовала, как мне обтирают кровь и под нос суют нашатырь. Я уже хотела открыть глаза, как мне снова на голову, тут же натянули мешок. Я брыкнулась, изображая свое возращение в сознание. Надо мной раздался голос Решительного.

— Красиво, ничего не скажешь, артистка есть артистка. Тебе к нам и в разведшколу. Цены бы тебе не было.

— Жаль, такой талант пропадет. Или не пропадет? Как ты считаешь, Женечка?

От того, что меня называют по имени, у меня все сжалось внутри, и я поняла, что они знают многое.

Мешок помогал мне играть, скрывал мое лицо и помогал сосредоточиться.

— Что? — Спросила я. — Что, вы сказали, насчет какой — то рассвет школы? Это где?

— Браво, какая выдержка, и какой, достойный у меня партнер. И умен, и красив, и ловок. Да только тебе не отвертеться, на этот раз. Мы ведь не бомжи, какие то, ты у профи, детка. Так, что включайся и давай работать. — Жестко и с усмешкой негромко говорил он, откуда-то сверху.

— Ну, а чтобы тебя взбодрить и адреналина добавить мы все-таки, на твою совесть запишем эту девочку. Да, кстати, как тебя зовут?

— Пошел ты знаешь куда? — Услышала я бесстрашный голос Длинноногой.

Потом меня подтянули и поставили на ноги.

— Ну, что? Смотрим? Или как?