Любушки-Любки

Разочарованная его неуверенностью с ответом я довольно бестактно выпалила.

— Что, что? Бабские инстинкты, вот что нами движет в первую очередь! Вот так-то, великие ученые! А вы все женская психология, физиология…

— Ну, так все же, что же произошло дальше? — Не унималась я.

— Как же она выкрутилась, или нет?

— Все произошло очень буднично и просто. И на следующий день она уехала к маме, откуда уже больше к нам не вернулась.

— Нет. Игорь! Ты просто не выносим. Я хочу знать, что же было дальше? Ну, когда ты ее застукал с этим…., ну со своим….. пенисом в руках? — Все не унималась я.

— Она не проиграла, она просто пожалела и отступила. — В ответ на мои бестактные вопросы задумчиво произнес Игорь.

— Я так и знала, что ты мне ничего не расскажешь. — Обиженно произнесла я.

— Вот так всегда! Стоит мне только немного тебе поверить, как ты тут же уходишь от моих вопросов. Это не честно.

— Знаешь, Женечка, не все в жизни можно выяснить до конца, обязательно что-то остается такое, что не следует выяснять и знать. Особенно таким маленьким и красивеньким женщинам.

Я уже собралась обидеться на его слова, но концовка фразы мне очень понравилась и я, осмелев, спросила.

— А ты, правда, считаешь меня такой?

— Какой такой?

— Ну, маленькой..

— И красивенькой женщиной. — Добавил он.

Этот вечер закончился так же, как это заканчивалось всегда.

Игорь ушел и работал до поздней ночи в своей комнате, а я все ворочалась и никак не могла уснуть.

В моей голове все время крутились события о жизни Игоря. Особенно о его приключении с мачехой. Я уже много раз пыталась заснуть, но перед моими глазами тот час, же всплывала картина с мачехой, которая держала в руках его пенис.

Измучившись, я набралась смелости и тихонечко подошла к его двери. Створка двери была слегка приоткрыта, и луч света пробивался ко мне из комнаты и бередил меня.

Стараясь не шуметь, я слегка приоткрыла дверь и сразу увидела Игоря, который задумчиво сидел за столом. Я не успела даже рассмотреть его, как он повернул ко мне голову и тихонько сказал.

— Спать, девочка. Ложись, я приду и почешу тебе спинку.

— Ты это правда, сказал? Ну, насчет спинки?

— Ложись, ты, бесеня! Уже поздно.

— Опять ты меня обманываешь! Спать, да спать! И уже не вспоминаешь о моей спинке.

— Я тебе покажу спинку! Ты все крутишь перед глазами то, о чем я тебе рассказал! Ведь так же! Признайся?

— Игорь? — Взмолилась я. — Ну дай мне хоть глоточек правды и расскажи, что же было у тебя с ней дальше? Из-за тебя я никак не могу уснуть!

— Из-за своего любопытства, нет, как ты там выразилась, из-за бабских инстинктов, ты не можешь уснуть. Не мешай мне, а то я в следующий раз тебя не возьму к себе.

— Ну ладно. Ну а как же насчет спинки? — Никак не успокаивалась я.

— Ложись, я скоро к тебе приду. И не каких там бабских инстинктов! Только спинка! Ты поняла? Ложись, я сказал!

И он шутливо замахнулся на меня папкой, из которой ворохом полетели листы.

— Я тебе помогу. — Тут же нашлась я.

— Я тебе помогу, распутница! Марш в постель, немедленно!!!

И я уныло поплелась в темноту, понимая, что никакой мне спинки не будет. Как только я залезла под одеяло я, к своему удивлению, сразу крепко заснула.

Потом были еще дни, мы работали вместе и я все, никак не решалась напроситься к нему в гости. Наконец он сам, как бы, между прочим, спросил меня.

— Ты, что больше любишь, пельмени или голубцы?

Я поняла, что опять я приглашена. Поэтому я выждала с минутку и, дождавшись, когда сотрудница выйдет, ответила.

— Я больше всего люблю….. Догадайся сам?

— Не трудно догадаться, что ты мне скажешь? Что ты любишь меня! — Шутит он.

— Дурачок какой-то! Больше всего я люблю….. — Специально я затянула фразу и заставила его ждать мой ответ. — Вареники, глупый. А ты, все меня да меня!

И вот мы опять сидим за его столом, он ест с аппетитом, нет хватает жадно еду. Я смотрю на него такими глазами, что он отрывается от тарелки и, не прожевывая, спрашивает.

— Что, совсем плохо, ты так уже без меня и не можешь? Совсем не ешь. Ты что, в серьез влюблена?

Я смотрю на него, и на моих глазах появляются самые настоящие слезы.

— Ну, какой же ты все-таки бестактный и бессердечный. Ты что сам не видишь?

— Я то — вижу, что ты не ешь и вот — вот заплачешь.

— Ну, что ты, в самом деле, не видишь, что ты съел все мои вареники. — Выкручиваюсь я.

— А я их так люблю, даже больше самого тебя, обжора!

И я, выхватываю из-под его рук тарелку, с варениками, убегаю в соседнюю комнату.

— Женечка, прости. Я совсем о тебе забыл. Чуть сам все не съел.

— Вот расскажи мне, что-нибудь о себе, тогда и получишь добавку. Ты понял, Глиняный горшок! Ну же, я жду еще десять секунд или я съем все вареники сама?

— Женька, не дури. Возвращайся на кухню. Я согласен.

Потом мы вместе жуем, из одной тарелки оставшиеся вареники. Пока я вожусь с посудой, Игорь меня внимательно изучает, следит за каждым моим движением. Наконец я не выдерживаю.

— Ну, что ты все на меня смотришь? Сравниваешь? Ты, что не видел меня? Уж кто, кто как не ты меня видел такой, что иному мужику и во сне не приснится такая радость.