Любви хрустальный колокольчик

Уборка заняла немало времени: пришлось то и дело бегать к мусоропроводу. Потом, когда выкидывать было уже нечего, стала отмывать стены, мебель и пол, даже потолок кое-где оказался забрызган. Когда все было убрано, подсчитала убытки. Н-да! Из стеклянной посуды выжил только хрусталь, да и то потому, что он хранился в гостиной. Кухонная утварь была в общем-то цела, только у кастрюль местами отлетело обливное покрытие. Приборы не пострадали, все же остальное… Особенно мне было жалко немецкий чайный сервиз с очаровательными пастушками. Его когда-то купили еще родители, и в детстве я часами рассматривала румяных селянок в причудливых нарядах, представляя себя одной из них. В руки мне эти чашки не давали, тонкий фарфор был почти прозрачен, не для детских неуклюжих игр. А теперь эти чудесные вещицы валяются в мусоросборнике, эх! Даже разделочные доски вандал расколотил. Плафон кухонного светильника был разбит, от него чудом сохранился какой-то осколок. Осколок я, забравшись на табуретку, сняла, чтобы не упал на голову, лучше уж голая лампочка. Казалось бы, кухню постигло полное, тотальное уничтожение. Но вот что странно — вчерашний погром отнюдь не был вызван слепой яростью озверевшего человека. Плита, мебель, мойка были целы, даже окна, которые так легко разбить, уцелели. Что ж, все понятно. Ведь Саша еще собирается здесь жить, поэтому не покорежил ничего из того, без чего невозможно обойтись. Нет, зря я сравнивала его с гориллой, горилла бы порушила все, а этот куда больше напоминает шизофреника.

Я отправилась в магазин, сама себе удивляясь. Конечно, о хорошем настроении не могло быть и речи, но ведь и до отчаяния далеко! Да, я пока еще не имела представления, как мне выкручиваться, как спровадить жильца, ставшего не только любовником, но и мучителем. Объявить, что он надоел мне до чертиков, пусть выселяется? Небезопасно, а главное — совершенно бесполезно, только нервы очередной раз потреплю. Пожаловаться на него? Интересно кому. Не в милицию же, в самом деле. Могу представить себе веселые добрые лица милиционеров, когда я стану рассказывать им свою горестную историю. Мной овладело убеждение, что раз жизнь решила за что-то меня наказать, то, значит, во-первых, есть за что, во-вторых, выход найдется сам собой. Раньше я что-то не замечала за собой подобных мыслей, но за последнее время со мной столько разного произошло, что неудивительно, если я хоть чуть-чуть поумнела. А даже если и нет и вся эта философия не от ума, а от глупости, то все равно уже ничего не поделаешь.

Занятая подобными мыслями, я незаметно дошла до хозяйственного магазина. Вдоволь налюбовавшись красивым фарфором, я со вздохом отправилась в другой отдел, где купила две эмалированные кружки и миски. Жалкого остатка моих денег хватило на хлеб и сосиски.

У своего подъезда столкнулась со злополучной соседкой. Та, естественно, вцепилась в меня мертвой хваткой:

— Евгения Михайловна, голубушка, ну как же так?! Вы так шумели вчера, я нервничала, а у меня сердце слабое, мне противопоказано волноваться, ну, вы же знаете. Неужто и правда зимой ремонт затеяли?

— Да, я-то все оттягивала, а тут племянник принялся, да так горячо взялся…

Тут меня под руку подхватил невесть откуда возникший Саша. Правильно в народе говорят: черта только помяни, он появится! Сладко поприветствовав соседку, он повел меня домой, с виду очень чинно, а на самом деле до боли сжимая локоть. В лифте мы молчали, так же молча вошли в квартиру. Я разделась и, не обращая внимания на Сашу, пошла на кухню раскладывать покупки. Он увязался следом. Эмалированная посуда сразу же привлекла его внимание, он буквально выхватил ее у меня из рук, повертел небрежно:

— Испугалась, что я опять буду посуду бить? Зря! Я ведь уже сказал, что в следующий раз тебя просто задушу!

Он еще что-то нудно говорил о правилах женского поведения, но я не слушала. Каким-то звериным нюхом угадав мое состояние, Саша забеспокоился. Видимо, почувствовал, что потерял надо мной власть. Потоптавшись на кухне, он не выдержал затянувшегося молчания:

— Отмалчиваешься? Но ты же сама виновата, ведешь себя черт знает как! А если ты пообещаешь вести себя как положено женщине, я куплю тебе новую посуду. Ну что, даешь слово исправиться?

Интересно, за кого он меня принимает, за трехлетнего ребенка? Этак скоро посулит игрушку или леденец.

— Никаких обещаний я давать не собираюсь, у меня своя голова на плечах, и в твоих советах я не нуждаюсь, молод ты еще учить меня. Что касается посуды: ты ее разбил, ты и покупай новую, без всяких условий. Ты обязан возместить мне ущерб, включая порванную одежду. Ты мне не муж, не на твои деньги все покупалось, так что будь любезен.

Саша аж побагровел, хотел что-то сказать, но, увидев, что я положила сосиску на хлеб и собираюсь есть, мигом подскочил, выхватил импровизированный бутерброд, сгреб остальную снедь и утащил. Судя по звукам, донесшимся с лестницы, он все выбросил в мусоропровод — ну точно шизофреник! Вернувшись после славного подвига, заявил: