Любви навстречу

– Вы не заслуживаете… такого… – пробормотала она.

– Вы не знаете, чего я заслуживаю, – ответил Эдвард, и его рука осторожно сжала ее пальцы.

Мэри была ошеломлена: ей не захотелось вырваться! Наоборот, прикосновение оказалось таким приятным…

А Эдвард вдруг помрачнел и тяжело вздохнул.

– Дорогая, я должен вас кое о чем спросить. Вы пытались… – Он неожиданно умолк, отвел глаза и снова вздохнул.

– Пыталась ли я – что?.. – пробормотала Мэри.

И тут она увидела еще одно лицо – все покрытое морщинами. Это было лицо пожилого мужчины, чьи седые волосы отливали серебром при свете свечей.

– Я доктор Каррингтон, дорогая. А герцог… Он желает узнать, не пытались ли вы покончить с собой, – пояснил пожилой мужчина.

Мэри в изумлении смотрела то на доктора, то на Эдварда. Она уже собралась решительно опровергнуть это предположение, но тут вспомнила о выпитом ею вине и настойке… Естественно, они опасались худшего. О чем же еще можно было подумать на их месте?

Осторожно высвободив свою руку из пальцев Эдварда, Мэри посмотрела на узорчатые занавески, закрывавшие окно, и проговорила:

– Нет, я никогда бы не рассталась с тем, что действительно принадлежит мне.

Эдвард шумно выдохнул. От облегчения? Мэри снова взглянула на него. В его глазах больше не было тревоги.

– Я так и думал, – заявил доктор Каррингтон. – Настойка, которую вы выпили, состояла на три четверти из чистого опиума. Кто дал вам ее?

Мэри закрыла глаза. Ее тошнило.

– Это не важно. – Ей не хотелось говорить о настойке. Вообще не хотелось говорить, – настолько плохо она себя чувствовала.

– Нет, важно, – решительно возразил Эдвард. – Вы чуть не умерли. А кто-то другой может умереть, если выпьет такую настойку.

Сердце Мэри болезненно сжалось. Ох, какое унижение! Ведь Эдвард увидел в ней нечто большее, чем жалкое существо, нуждавшееся в спасении. Он увидел в ней красоту и очарование, достойные восхищения. Теперь же он просто выбросит ее на улицу, больную и измученную.

Мэри села, осторожно опираясь на руки, и с трудом преодолевая тошноту, проговорила:

– Думаю, мне пора уйти.

Эдвард наклонился к ней:

– Простите, вы о чем?

– Я не обладаю тем, чего вы могли бы возжелать, – заявила Мэри. – Я не обладаю ни умом, ни силой воли, ни привлекательным телом. У меня нет того, что вам требуется.

– Доктор Каррингтон, оставьте нас, – приказал герцог.

– Да, ваша светлость. – Тотчас же раздались шаркающие шаги, за которыми последовал хлопок двери.

Мэри осмотрелась. Одеяло почти сползло с нее, так что еще немного – и обнажилась бы грудь. Где же ее платье?

Она же снова осмотрелась. На полу лежали корсет и кринолин, а под ними виднелась какая-то ткань. Ее платье…

Воспоминания постепенно возвращали ее к действительности. Да, она едва не погибла. И осознание этого было еще хуже, чем унижение, которое она чувствовала. Мэри могла погибнуть, но не от рук слуг из приюта для умалишенных и не от холода темных йоркских ночей. Она чуть сама себя не убила, находясь в безопасности и тепле герцогского особняка.

Мэри с трудом подняла на него глаза.

– Вы спасли меня, – прошептала она.

Зрачки Эдварда расширились.

– Я..? – Казалось, он был искренне удивлен. И во взгляде его вдруг появилась какая-то странная уязвимость – как будто он превратился в маленького беззащитного мальчика.

И тут Мэри решилась на то, чего давно уже не совершала, – собрав волю в кулак, взяла Эдварда за руку.

– Благодарю вас, – сказала она.

Герцог посмотрел на бледные тонкие пальцы, легонько сжимавшие его кисти.

– Будет достаточно, если вы поправитесь. Мне не нужна другая благодарность.

«Неужели я встретила идеалиста, романтика?» – думала Мэри не в силах поверить, что такие люди существовали.

– Эдвард, как бы печально это ни было, но я не думаю, что когда-нибудь приду в себя и полностью оправлюсь. После всего того…

– Вы оправитесь. Должны оправиться. Я заставлю вас… – В его темных глазах сверкнул гнев, и это немного обескуражило Мэри.

– Но почему? Зачем вам это?..

– Я так хочу.

– Ваши желания всегда исполняются?

– Всегда, – ответил герцог без промедления. Но в темных глазах таилась печаль, словно все его желания уже давно были забыты.

Мэри разжала пальцы и выпустила его руку.

– Я знаю человека, похожего на вас, – прошептала она.

– Похожего на меня?..

– Вы очень добры, Эдвард, пока все ваши желания неукоснительно исполняются. – В ее памяти всплыли глаза отца, полные ярости. Он был таким добрым и щедрым… пока все ему подчинялись. Но при малейшем неповиновении благодушие превращалось в холодную злобу, и он не ограничивался словами. Пока Мэри была его бриллиантом и жемчужиной, она этого не понимала. Бриллиант и жемчужина – так герцог называл жену и дочь. То были две его драгоценности, которые надлежало бережно хранить, а при малейшем недовольстве ими – сопротивлении – безжалостно ломать.

– Я тоже знавал таких людей, Калипсо. Но я не такой.

– Не жестокий?

– Могу быть, – без колебаний ответил Эдвард. – Человек в моем положении временами должен быть жесток.

Мэри вздохнула.

– Значит, вы не можете сделать меня лучше, Эдвард.

Он смерил ее пронзительным взглядом и проговорил: