Любви навстречу

Молочно-белая ножка Мэри выглянула из-под полы халата и тотчас же приковала к себе внимание герцога. Его раздражение как рукой сняло, и он, пытаясь угадать, спросил:

– Ты отправилась к Пауэрзу? – Это была первая мысль, пришедшая ему на ум. Самая страшная. Неужели правильная?

Судорожно сглотнув, Эдвард отвернулся. Боже, в кого он превратился? В домашнего тирана? Но он ничего не мог с собой поделать, так как прекрасно знал о способностях Пауэрза. И знал, что если Мэри попадется на его удочку и решит, что виконт станет ей лучшим покровителем, то непременно переметнется под его крыло. Подобные опасения разрывали его сердце.

Герцог снова вздохнул. Что ж, если и так… В конце концов, Мэри не присягала ему на верность. Нельзя об этом забывать.

– Эдвард…

– Да, слушаю.

– Мне кажется, в тебе пробуждается Отелло.

Проклятье, как ей удалось прочесть его мысли?!

– Душить тебя я не собираюсь, если ты об этом… – протянул он.

Мэри побледнела и Эдвард тут же пожалел о своих словах.

– Прости меня, пожалуйста, – взмолился он. – Прости, Мэри… – сначала он хотел подойти к ней, но потом передумал, решив, что мог ее напугать. – Ты ведь знаешь, я не хотел тебя обидеть.

– Откуда мне знать? – Мэри сделала шаг назад. Но страха в ее глазах не было – в них полыхал гнев. – Чего я только не натерпелась в последние годы. Я видела разных мужчин, и все они были способны на ужасные вещи. К примеру, мой отец. До свадьбы он и пальцем не тронул мою мать, а потом… Увы, потом было уже слишком поздно.

Эдвард с досадой подумал, что его слова поставили под угрозу самое драгоценное его достояние – доверие Мэри. Никогда еще он не ощущал такой пропасти между ними.

– Мэри, милая Мэри, ты ведь знаешь, что я ни за что тебя не обижу.

– Но я тебя совсем не знаю, Эдвард. Знаю только, что у тебя есть тайны, в которые ты никого не решаешься посвятить, даже меня.

Герцог понял намек, но предпочел проигнорировать его – он не собирался выкладывать свои секреты. Однажды он уже имел глупость довериться ей, сказав, что мать его не любила, и потом пожалел об этом.

– Я бы хотел быть откровенным с тобой, но не могу. Просто не могу, вот и все.

– Понимаю, – со вздохом кивнула Мэри.

Герцог был страшно зол на самого себя. Он не видел выхода из этого тупика.

– Не уверен, что понимаешь.

– О, Эдвард, я пытаюсь понять тебя, – но разве это возможно, когда ты скрываешь от меня свои мысли и чувства? Думаю, что на самом деле ты просто не хочешь открываться, потому и говоришь, что не можешь.

В ее словах была доля истины. Ему действительно не хотелось говорить о своем прошлом.

– Я всего лишь человек, Мэри. Самый обычный.

Мэри взглянула на него с удивлением и покачала головой:

– Нет, для меня ты никогда не будешь «всего лишь человек». Я хочу знать о тебе все.

Эдвард невольно вздрогнул – его охватила паника. Он вдруг почувствовал себя абсолютно беззащитным под пронзительным взглядом Мэри. Казалось, она видела его насквозь – жалкого, не заслуживавшего любви, обреченного вечно страдать, не имея возможности искупить вину своей семьи.

Мэри медленно приблизилась к нему и тихо сказала:

– Ты, Эдвард, настоящий мужчина, храбрый и нежный. Лучший из всех, кого я встречала.

С этими словами она решительно потянула за пояс своего халата и развязала его. Затем посмотрела герцогу прямо в глаза и одним движением распахнула полы. Ее тело сияло белизной, представляя резкий контраст с темно-синей тканью.

Эдвард судорожно сглотнул. Желание вспыхнуло тотчас же, огнем разливаясь по жилам. Нежные холмики грудей с отвердевшими розовыми сосками так и манили его, и казалось, они требовали ласк и поцелуев. Взгляд его скользнул ниже, к темному треугольнику волос, скрывавшему бесценное сокровище.

Но самым большим для него сокровищем было доверие Мэри. Обнажившись перед ним, она в очередной раз доказала, что действительно ему доверяла.

– Что ты делаешь? – прохрипел Эдвард.

Мэри вскинула подбородок и отбросила пояс в сторону.

– Я собираюсь отдаться тебе. В конце концов, мы оба заслуживаем шанс на счастье.

Герцог судорожно сглотнул.

– Ты уверена, что хочешь этого?

Мэри обнажила плечи, и халат соскользнул на пол, к ее ногам. Теперь она стояла посреди комнаты совершенно нагая, украшенная отблесками пламени, пылавшего в камине.

– Так хочешь? – снова спросил Эдвард.

Мэри молча кивнула.

– Скажи это, – прошептал он.

– Я хочу тебя, Эдвард.

С его губ сорвался стон; он не понимал, чем заслужил такое счастье. Стремительно шагнув к девушке, Эдвард заключил ее в объятия и крепко прижал к себе. Она была горячей и нежной, а кожа ее была как шелк. Он хотел быть с ней таким же нежным – чтобы она, наконец, могла познать упоительное наслаждение близости.